— За что? – не поняла спутница.

— За вторжение. За ошейник. За доставку, – перечислили из-за ширмы. Выдержали издевательскую паузу и добавили: – За испачканный коврик. Ничего не упустил?

Лис скрипнула зубами.

— Сдайте коврик в чистку.

— Она не бесплатная.

— Обойдётся дешевле, чем приобретение другого.

— Нет гарантий, что его не испортят и не придётся тратиться на новый.

— Я дам адрес проверенной прачки, – не сдавалась девушка.

— Что насчёт компенсации ожидания? Потраченные минуты не возместить. Плюсом расходы на дорогу.

Оспорить доводы помешала Эйвилин.

— Не пора ли завершить баталию и перейти к сути, Лис? – по-царски степенно осведомилась она. — Ругаетесь за гроши.

За ширмой закашлялись, подавившись, должно быть, конфетным дымом табака. Он как нельзя хорошо соответствовал голосу – после него пробуждалась жажда. Буквальная: тянуло окунуться в ручей и глотать воду до переполнения желудка. Мерзкий дым целиком пропитал убранство фургона, повис в помещении полупрозрачным туманом – и застал Лис врасплох нагрянувшей ассоциацией.

Колье чуть оттягивает лиф платья, камни колют кожу. Партнёр прижимается до неприличия близко – недостаточно, чтобы наткнуться на твёрдые кристаллы под тканью, но всё же чересчур – ей неприятно, душно. Порезы щиплет. Приходится порадоваться выбору Малси: на глубоком синем цвете кровь не проступает – алый впитывается, образуя маленькое пятнышко между грудей. Мужчина подмечает его, с хмельными искрами в зрачках исследует блестящее от пота декольте. Интерпретирует по-своему: думы заняты предвкушением рандеву. В её расписании близких знакомств не значится – выискивает среди танцующих рыжую макушку друга. Падкость графа на женщин вручила ей ключ, позволила обчистить сейф и возвратить тот же ключ обратно без последствий – кто, упиваясь поцелуями, следит за действиями полюбовницы? Притом упорство и брошенное ей вскользь: «После бала», – удерживает мужчину подле. Не затеряться, не спрятаться. Малси, как специально, на выручку не спешит.

Она облизывает губы.

Поворот. Поклон. Поворот.

Чужие руки обнимают за талию. В ноздри просачивается аромат конфетных благовоний. Граф застывает в эпицентре кружащихся пар.

— Я обыскался тебя, – нарочито громко заявляет сменившийся партнер и наклоняется, бесцеремонно целуя в шею.

На графа смешно посмотреть: от нанесённого оскорбления он багровеет, на лбу вздувается вена. Кружок смыкается, избавляя его от шанса добраться до обидчика.

Заострённый ноготь ведёт по позвоночнику. Она не отстраняется.

— Надоело дежурить у стойки с вином? Клиенту запрещено вмешиваться.

— Не удержался, – признается он. Не раскаивается – констатирует. – Каков соблазн: мой должник покушается на мою исполнительницу! Святая обязанность – прилюдно его унизить!

— Мстительность и собственничество! С кем я связалась? – веселится она.

— Продемонстрировать тебе… после бала? – предлагает он. Ни дать ни взять – сытый кот.

Её шутку поглощает музыка. Не отказывается. Не соглашается.

Он не таит ухмылки: тело честнее речей.

От картин из прошлого свело скулы. Не дожидаясь приглашения, девушка отодвинула ширму.

— Лис, моя прекрасная, – просипел колдун, борясь с приступом кашля.

Он предусмотрительно поднялся из-за стола и зашёл за стул с высокой спинкой. Как будто это могло его обезопасить. Принцесса опасливо высунулась из «прихожей».

— Сонхи, солнышко моё, – промурлыкала Лис.

Несмотря на то, что клинок она не вынимала, а агрессия не принимала физического облачения, колдун приготовил кармину{?}[(от лат. In carmine – «заклятие») – листок с изображением магической руны, заклинание арканиста.] с руной защиты. От отверстия в боку она не уберегала – ей блокировались элементарные воздействия магии. Родство с бестиями не наделяло арканистов неуязвимостью к человеческим орудиям умерщвления – на оружие заклинание накладывалось при перешагивании через порог. Высеченные на арке символы-барьеры светились голубым и погасали после ухода визитёра. Никому бы не удалось извлечь предмет, способный навредить хозяину, без позволения. Услуга, заменяющая дюжину охранников, пользовалась спросом среди богачей и обходилась им в годовой заработок среднестатистического министра. Вымогательство, ей-богу! Пирамида золота за баночку специальной краски и горошинку крови арканиста.

Причём водился в зачаровывании на безопасность изъян: рукоприкладства они не предотвращали.

Сонхи смекнул это через миг после неё. В прорези воротника-стойки судорожно дёрнулся кадык. Лис перегнулась через стол, ничуть не смущаясь оголившейся груди.

— Не обнимешь старую знакомую?

— Боюсь, мои четырёхсотлетние кости не выдержат нагрузки.

— Я тебя умоляю, Сонхи! Срастишь. Мы не виделись с тех пор, как…

Лис соблюла лирическую паузу. От её полуулыбки точно бежали мурашки. Ей и в зеркало смотреть незачем: физиономия колдуна подтверждала жуткость зрелища.

— Ах да… ты стёр мне память, сукин сын!

Не по годам ловкий он юркнул под стеллажи с книгами и пробирками, уклоняясь от кулака. Зазвенели задетые им амулеты, загремел опрокинутый стул. Вдогонку, волшебным образом не задев склянки с жидкостями, прилетел футляр из-под кисэру. Он с глухим хлопком врезался арканисту в затылок. Мужчина ругнулся под довольный хохот Лис.

За миротворца вновь выступила принцесса.

— Мы по делу, разве нет? – с нажимом воззвала она, стиснув запястье подруги по несчастью. – Он нам не поможет, если ты его прибьёшь. Дип-ло-ма-тия.