Комментарий к Часть 2. Глава 1. Кошмар о кошмаре

https://t.me/skvorez_zhivet – присоединяйтесь ?

Необычная глава из-за двух моментов:

а) главное действующее лицо – Элерт;

б) происходящее в основной части – сон-воспоминание, не лишенный ни элементов правды, ни элементов кошмара.

Наконец-то узнаем, что происходило в последние дни перед революцией. И в ночь, когда в стране установилась новая власть. Более подробно (и уже не в таком формате) напишу об этом для сборника “О том мальчике”.

Часть 2. Союз(шесть месяцев спустя)

В коридорах Парящего Двора люстры горели, как всегда, празднично – ни война им не помеха, ни революция, кричавшая красными флагами у порога. От этого избытка золотого свечения приходилось щуриться с непривычки: за бесконечные недели в полутьме глаза успели отвыкнуть от яркости, а душа – от вычурной пышности. Гвардейцы – идентичные друг другу маски – неподвижными статуями стояли у дверей, вскинув на плечи ружья, и ничто не выдавало их волнения или осведомлённости. Командиры хорошо потрудились над их закалкой, да и в императорскую стражу не брали кого попало: всего час назад, слушая сымпровизированную на ходу речь – время не позволяло продумать, – они едва могли сдержать удивление и следом за ним – возбуждённое предвкушение. Однако, облачившись в форму, заперли эмоции на замок: без приказа они бы и пальцем не пошевелили.

— Откуда вы знали, что стражи примут вашу сторону? – спросил Кей, когда за виновником торжества закрылась дверь тюремного экипажа.

Парень обхватил прутья решётки, и на миг Элерт увидел в нём рыжего мальчишку, гонявшего с принцессой по дворцу, а не лейтенанта, прошагавшего бок о бок с ним половину войны.

— Я не знал, – ответил он и ни капли не соврал.

С тех пор, как попытка его повесить не увенчалась успехом, борьба с короной превратилась в исторический экспромт. Лис даже после смерти умудрилась внести в его судьбу правки: теперь никто бы не рассказал, откуда она выведала о казни и как перепортила все имевшиеся в распоряжении палачей верёвки, но факт оставался фактом – благодаря ей один капитан Тайного кабинета прожил намного дольше, чем рассчитывал. А её кровь так и не смыли с пола камеры. Во сне он слушал затихающие крики, подрывался в поту и, ещё не отойдя от кошмара, уговаривал себя проснуться окончательно: настоящее таким ужасным быть не могло, в настоящем Лис обязательно дышала – никаких агонии или перерезанного горла.

Да вот очнуться не получалось. Случившееся не померещилось в бреду: оно было до того реально, что из-под обломанных ногтей за месяц не вымылась эта самая кровь.

По первоначальной задумке его гибель обратили бы сюжетом сказки. Порой людям не требовалась правда – они нуждались в приукрашенной легенде о спасителе, мученике и герое, то есть образе, в котором бы воплотилась скрытая борьба за права целого народа. Так выглядела искомая «спичка» – последняя из тех, какими революционеры мало-помалу разжигали стихийный пожар. Поэтому на площади, с петлёй на шее, он свято верил, что произносит финальную речь, и намеренно обращался к императору: «Сорния принадлежит её народу. Что вы против всего народа, Ваше Величество? Обычный смертный человек!».

Он мог хоть тысячу раз воображать произведённый эффект, прокручивая разные варианты, но и близко не представлял, насколько мощным окажется отклик. На его словах ревущая толпа всколыхнулась с небывалой силой и уже бесстрашно ринулась на оцепление – с голыми руками против оружия. В воздухе зазвенело решительное «За Сорнию!» и громче прежнего раздалось «Освободите его!» – хоть Элерт держался прямо только из гордости – боль вгрызалась в каждый нерв, – он нашёл в себе дух улыбнуться.

Рычаг заклинило – отсчёт шёл на мгновения. Гвардеец у лестницы вдруг обернулся к нему и, спокойно, твёрдо проговорив: «За Его Высочество», – направил ружьё на стоявшего рядом стража и выстрелил. Всё внезапно смолкло – над площадью куполом схлопнулась тишина. Выстрел повторился сзади; магистрат рухнул на помост, закрыв голову, а остальные гвардейцы в панике наставили оружие друг на друга. Толпа, напуганная пальбой, шарахнулась назад, однако кто-то воскликнул «Ну же!» – и люди снова врезались в нестройные ряды стражей.

Палач двинул по рычагу ногой – люк наконец-то открылся, но вместо сдавливания верёвки капитан ощутил столкновение с брусчаткой. От боли потемнело в глазах. Он кое-как приподнялся, опираясь на локти, – тут же ударили в живот, поволокли. Сквозь шум в ушах прорывался непонятный грохот – у мужчины уже не хватало сил сосредоточиться на нём. Потом петлю надевали второй раз – и второй раз смерть отказалась от него. Он глядел на небо через открытый люк, в каком-то странном оцепенении поправляя себя: в третий.

Рассвирепел бы император, услышав, что его слуги трижды не сумели повесить «нежелательного человека»? Лис бы сказала: «Если и наш бог{?}[имеется в виду Бог Смерти] не хочет тебя принимать, то это повод обеспокоиться, Катлер. Сходи к священнику: на концентрацию демонов пора провериться». В его голове выдуманная фраза прозвучала голосом девушки – с её убийства тогда прошли считаные дни. У него не было мочи ни посмеяться, ни заплакать. Сколько ни храбрись, он не то, что ногой в могиле стоял – её оставалось землёй засыпать.

Обычно человека страшило предчувствие конца. Такова природа: цепляйся и борись, пока не забьют, пока не упадёшь от ран на теле. Элерт же с судьбой давно примирился. Сверх того – на алтарь он себя возложил добровольно. Не по глупости попался, в столицу вернулся не из слепой надежды на то, что обойдётся, – в ловушку он наступил целенаправленно и позаботился, чтобы страна об этом сразу узнала. Ему донесли и об аресте Призраков, и о розыске дорогих ему людей, и о подозрительном молчании насчёт него самого. Молва о связях с антимонархистами разлетелась быстро: от солдата к солдату, от батальона к батальону – дерзким шёпотом до императорского двора. Так было нужно. На то делались ставки.