Михаил понимающе кивнул. Он не стал спрашивать, кто такая Ведь-ава и как она может повлиять на состояние дороги.

Вечером путники прибыли в Гостцы – крохотную деревушку на берегу ручья. В ней было всего семь дворов и заезжий дом[1], просторный и чисто убранный, с комнатой для общего ночлега.

– Развяли поди? Вон на тех лавицах можно притолнуться! – буркнул им хозяин, указывая на четыре свободных скамьи для сна.

У Варвары от долгого сидения начала побаливать спина, и она, едва скинув тулуп, сразу же рухнула на лавицу. Хозяин принёс холщовую занавеску, чтобы отгородить её от мужчин, и бесцеремонно цыкнул:

– Вот нехристь! Разе можно возлагаться ногами к образам? Ты что, в Бога выверилась?

Варвара, злая от усталости, хотела было рявкнуть: «Я и не веровала никогда в вашего Бога!» – но поостереглась и легла головой к стоящей в углу иконе.

Мужчины тоже, не поужинав, упали на скамьи и сразу же уснули.

Дворовый Боборыкина разбудил супругов ещё затемно.

– В Новгород пора!

– Долго ползти? – спросил Денис.

– Вот обогнём Словенское море[2], потом проедем через Мсту и Волховец малый… – ответил Михаил. – Когда прибудем в Славенский конец[3], первым делом тебе, Дениска, кафтан справим. Новенький, с куньей подкладкой. А то, не дай Бог, начнутся пересуды, мол, что же за люди такие служат у Боборыкина и не от великой ли бедности он продаёт вотчину. Как купим тебе обновку, так и на постой встанем, а завтра поедем по делам.

– Поглядеть бы на Словенское море… – вздохнула Варвара. – Какое оно?

– Бескрайняя вода, – ответил Михаил. – Увидишь – никогда не забудешь: в твоих краях-то озёра маленькие.

– Поглядеть бы… – мечтательно повторила Варвара.

Михаил растаял, глядя на её умоляющие глаза и милое, почти детское личико.

– Съездим, красава! Посмотришь на Словенское море. Это ж недалече.

Ехать оказалось недолго. Как только кибитка остановилась возле озера Ильмень, Варвара стремглав выскочила на берег и стала ошеломлённо смотреть на диво, которое раньше не могла и вообразить. Ей казалось, что она стояла на краю земли. Она поворачивала голову влево, вправо, вперёд – и везде видела лишь ледяное поле, которое вдалеке граничило с небом, затянутым тяжёлыми тёмными облаками.

– Неужто там есть что-то ещё, за этим льдом? – спросила она.

– Не ведаю, – ответил подошедший к ней муж.

Денис был изумлён не меньше, чем жена: он ещё не встречал таких больших озёр, да и рек не видел шире Цны, Прони и Польного Воронежа.

– Не ведаю, – повторил он. – Может, и нет там ничего.

– Как же так ничего нет? – засмеялся Михаил. – Там Новгород. Ты смотришь прямо в его сторону.

Он позволил супругам ещё немного полюбоваться озером Ильмень, а потом отчеканил:

– Садимся! На торг надо успеть.

В кибитке Варвара долго не могла придти в себя. «Посмотреть бы на Словенское море, когда лёд сойдёт. Там есть, где развернуться Ведь-аве! Хватит ведь места и для сома величиной с дом, и для щуки вдесятеро больше человека. Любопытно, какая она в этом морем, в кого она превращается?» – рассуждала она, вспоминая разговоры с Инжаней.

Повозка тем временем миновала мост через Мсту и затряслась дальше по начинающей раскисать дороге.

– Вот белена гордыхачая! – выругался Денис на кибитку. – Ещё дня три, и завязли бы мы тут. Наше счастье, что весна ныне поздняя.

– Авось да протрюхали бы, – махнул рукой дворовый Боборыкина.

– А ежели бы разлив уже начался?

– Где наша не пропадала? Чего-нить да придумали бы, – ответил Михаил, гладя обитый железом подголовный сундук, в котором хранились бумаги и деньги.

Уже начало темнеть, когда кибитка, наконец, проехала мост через Тарасовец. Варвара изумлённо глядела по сторонам. Не успела она отойти от одного потрясения, вызванного Словенским морем, как её постигло второе. И имя этому шоку было «Новгород».

Ограждал город не частокол из дубовых и сосновых брёвен, как Козлов или Тамбов. И стены города, и башни были сложены из камня и оштукатурены[4]. Варваре показалось, что их вытесали из огромной известковой скалы.

Церкви, между которыми проехала кибитка, были кирпичными и старательно побелёнными. Увенчивали их железные купола, а не деревянные маковки, похожие на сухие репьи.

Наконец, повозка добралась до Славенского конца. Григорий неплохо его знал. Миновав белеющие в сумерках ещё два храма, кибитка подъехала к добротному заезжему дому.

– Не успели мы на торг! – досадливо покачал головой Михаил. – Но ничего, изутра сходим. Сейчас на постой надо встать.

Хозяин встретил путников с вышколенной радушной улыбкой и сказал, что свободны две комнаты на втором этаже. Одну он выделил супругам, а вторую Григорий и дворовому Боборыкина. Путники сразу же перетащили в гостиницу сундуки с одеждой и подголовник Михаила с деньгами и бумагами.

– Перетомились, поди? – спросил хозяин. – Шти оминать будете? С грибами сушёными, с хлебушком, с чесночком… Ещё крупеня имеется овсяная с луком и репою.