— Это Вера, у нее сегодня дебют! — прокричал Васко, и танцоры начали аплодировать мне.

— Почему она еще не готова? — встревоженно спросила одна из женщин. — Переодевайся, а мы поможем тебе с прической.

Я послушно скрылась за ширмой. Когда я вышла, все смотрели на меня. Я и сама увидела себя в зеркале: платье тесно облегало грудь, талию и бедра, спускаясь до самого пола широкой юбкой; руки и зона декольте были открыты; красная ткань, обшитая золотистыми нитками, переливалась при свете ламп.

— Какая красотка! Садись на стул! — сказала молодая танцовщица с массивными кольцами в ушах. — Сейчас я поколдую над тобой.

Она стянула мои волосы на затылке, зафиксировав их гелем и лаком, после чего сделала из хвоста жгут и закрутила его в шишку. Сбоку девушка вытащила одну прядь волос и закрутила ее волной. С другой стороны она прицепила бордовый цветок.

— Закрой глаза, — сказала она, взяв в руки черный карандаш для глаз.

Несколько минут она красила меня, а потом повернула к зеркалу, и я от изумления вскрикнула. Танцоры засмеялись, хлопая в ладоши.

— Это не я! — сказала я, подойдя ближе. — Это какая-то жгучая испанка, сексуальная и раскрепощенная!

— Все правильно! Мы артисты, и зритель должен иметь желание на нас смотреть, — сказала одна из танцовщиц.

За стеной послышались первые аккорды гитары, и танцоры двинулись к выходу.

— Боже мой, я сойду с ума от волнения! Я ничего не помню! — Схватила я Васко за руку, как за последнюю соломинку.

— Слушай свою душу и ничего не бойся. Твое тело знает больше, чем тебе кажется, — ответил он.

Васко повел меня сквозь толпу до небольшой площадки-сцены между гостями и музыкантами. Он отпустил мою руку и перешел на другую сторону танцпола. Музыканты ударили по струнам гитары, скрипки подхватили мелодию, барабаны и бубен отбивали ритм. Мужчины и женщины начали хлопать в ладоши в унисон друг другу, словно раз- гоняя катящееся колесо, и когда казалось, что от накала эмоции толпа взорвется, Васко кивнул мне. Я сделала два уверенных шага и услышала восторженные крики. Дальше все происходило, как в тумане.

С каждым движением я набирала обороты, как юла, становясь все уверенней и раскованней. Я гордо обходила партнера, глядя ему в глаза. «Я прекрасная роза, но у меня есть шипы! — говорила я своим взглядом. — На меня можно смотреть, восхищаться и любить, но я не позволю себя обидеть, так и знай!»

Ноги сами вели меня, руки поднимались вверх и плавными движениями уходили вниз через грациозные наклоны корпуса и головы. Я кружилась и ставила резкие точки, дразня разъяренного быка, и когда мелодия пре- кратилась, я приподняла юбку и в полной тишине отбила яростную дробь каблуками. Не жалея ног, я втаптывала в землю свою неуверенность и обиды, свои ошибки и поражения, свои воздушные замки с ветхими хижинами, которыми они оказались. Отбив последнюю дробь, я выпрямилась, как струна, и замерла в финальной позе, скрестив руки над головой.

Наступившая секунда тишины показалась мне вечностью. Люди с удивлением смотрели на меня, отложив в сторону бокалы и сигары. И вдруг толпа разразилась аплодисментами, женщины кричали, мужчины свистели и топали. Музыканты и особо впечатлительные зрители принялись обнимать и целовать меня.

— Боже, как я счастлива! Спасибо, спасибо, — говорила я, вытирая слезы, катившиеся по щекам. — Васко, я так тебе благодарна!

— Не стоит, мой друг! Давно у меня не было таких способных учениц, — сказал он, обнимая меня. — До Аделины, конечно, тебе еще далековато, но ты смогла уловить смысл танца и донести до зрителя свою историю.

— Я будто очистилась, мне стало так легко, что хочется летать! — сказала я. — Я вас никогда не забуду!

— А мы тебя, приезжай сюда, когда захочешь. Двери нашего бара открыты для тебя, — произнес Васко на прощание.

Я направилась к выходу, а танцоры продолжили свое выступления. На лестнице в темном коридоре навстречу мне спускался рослый цыган в черной шелковой рубашке и серой шляпе, натянутой на лоб. Только нос и усы с маленькой бородкой выглядывали наружу. Поравнявшись со мной, он выставил руку, перегородив мне путь. Не успела я возразить, как наглец схватил меня и закинул себе на плечо.

Я кричала и била его по спине, но нас никто не слышал. Он выскочил на улицу и усадил меня на заднее сиденье автомобиля с тонированными стеклами. Сам же уселся рядом, крикнул что-то водителю, и машина тронулась. Мною овладел такой страх, что я изо всех сил вцепилась в голову обидчика, — и его борода оказалась в моей руке. Я в ужасе уставилась на него, а он снял шляпу, оторвал себе усы и расхохотался. Это был Кирилл!

— Я же сказал, что украду тебя. Видела бы ты сейчас свое лицо!

Я колотила шутника его же шляпой, пока мы не подъехали к кинотеатру.