– Ее здесь оставлять тоже нельзя, - говорит мне сзади лейтенант, - она меня может выдать, забирайте ее .

– Рита, марш в машину.

– Я не поеду...

И тут я подошел к ней вплотную и дал оплеуху. Ее голова откинулась и она схватилась за щеку.

– Марш в машину. Я не могу после всего, что произошло, оставить здесь тебя. Свяжу, рот заткну, но увезу, лучше добровольно иди.

Ужас заполнил ее глаза. Как автомат она переводит ногами и подходит к передней дверце.

– К полковнику на заднее сидение.

Теперь она открывает заднюю дверь. Лейтенант небрежно ногой еще дальше запихивает тушу полковника вглубь машины, освобождая для нее место, потом подбирает мою сумку и запихивает ее туда же.

– Счастливого пути, доктор.

Я завожу двигатель и мы срываемся с места. На улице темно, но я в поселке включаю подфарники и проношусь через него почти на третей скорости. Вот и военный городок, здесь осторожно проезжаю мимо домов. Пешеходы не обращают на нас внимание. Только проскочили городок, тут я врубаю четвертую скорость и несусь по этой ужасной дороге.

Первое препятствие, это сожженный поселок Комарово. Здесь все черное, дорога, пепелища домов.

– Рита, там сзади должны быть противогазы, посмотри, пожалуйста.

Рита копается среди коробок.

– Здесь какие то документы.

– Ищи, ищи, там в коробке должны быть.

– Они не в коробке, они здесь у моих ног. Вот возьмите.

Она передает мне четыре маски.

– Оденьте на всякий случай.

Я одеваю маску, Рита и Вера тоже.

– А ему, - мычит маска Риты.

Она кивает на полковника.

– Обойдется.

Мы проскакиваем поселок и все с облегчением срывают маски.

Вот и Камышевка, опять натягиваем противогазы и проносимся через сожженный поселок. Дальше дороги почти нет. Пробитые колеи наблюдателей, расползлись в разные стороны.

– Вера, пошарь в бардачке, там компаса нет.

– Есть.

– Дай сюда.

Стрелка как безумная, крутится и показывает север во все стороны. Я останавливаю машину и собираюсь выскочить из не.

– Доктор, не надо, - вопит Верка.
– Там все отравлено.

– Тогда какого черта вы сидите без масок, всем одеть.

Черт с ним с этим компасом, я кое как ориентируюсь, выбираю на глаз колею и мы несемся по этой жуткой темноте.

Три часов веду машину, проезжая мимо каких то изуродованных лесов, неровных полей и пустынь. Верка не спит, ее маска иногда трещит промокшим клапаном, Рита похоже тоже. Завозился полковник, он с кряхтеньем распрямился, сел рядом с Ритой и схватился за голову.

– Как голова болит.

Машина подпрыгивает на яме, тут Семененко отрывает руки и трясет головой.

– Где я?

– В машине, - мычу я через маску.

– Стойте, идиоты.

Я останавливаю газик.

– Доктор, не глупите, возвращайтесь назад. Я пращу все.

– Лучше возвращайтесь вы. Выходите из машины.

– Боря..., не надо неужели ты..., - сипит через маску Рита.

– Молчи, Рита. Он запланировал и уничтожил сотни ни в чем не повинных людей, отравил здесь всю землю. Пусть теперь идет по этой грешной земле сам.

– Вы с ума сошли, - визжит Семененко, - никуда я не пойду.

– Пойдете.

Я выдернул пистолет и приставил к его голове. Потом взвел курок.

– Мне, полковник, терять нечего и меня сладкими обещаниями не заманите. Вон с машины.

Полковник трясущимися руками нащупывает рукоятку и открывает дверцу.

– Риточка, неужели ты дашь мне погибнуть, - он страдальчески смотрит на нее.
– Мы же родня...

– Как родня?
– удивляюсь я.

– Он мой старший брат, - хрипит голос Риты.

– Значит ты могла и без этого побега свободно уйти за проволоку.

– Могла.

– Почему же не ушла, почему жила в этом аду?

– Я уже хотела уехать, но приехал ты.

– И ты меня так долго обманывала.

– Это он. Он пообещал мне, что потом, когда мы поженимся, отправит нас туда.

– Значит этот побег, выдала своему брату.

– Я боялась...

– Полковник, вон из машины.

Семененко выходит и наливается злобой.

– Я поймаю вас и растяну ваши кожи на фасадах домов поселка...