–  Целый год я не могу забыть дней, которые мы провели вместе. Жду, - и буквально растворяется в толпе.

Только мы с Эдиком взялись за мороженое, как раздался звонок. Все потянулись в зал. В проходе я чуточку отстала и выбросила в урну визитную карточку японца. Вались он, этот джапан, к такой-то матери!..

Взяла Эдика под руку, и мы, лопая мороженое, пошли смотреть львов.

На следующий день я заступила на суточное дежурство. С утра пошла нормальная больничная круговерть: уколы, перевязки, капельницы, таблетки…

–  Таня! Борис Семенович вызывает!..

Бросаю все, бегу к заведующему отделением. Там же на подоконнике сидит наш молодой доктор Владимир Александрович.

–  Здрасссьте, Борис Семенович!

Борис Семенович - милый, остроумный, доктор божьей милостью. Трус - фантастический! Со страху заложит кого угодно.

–  Ну что вы со мной делаете, Таня?! Это просто нечестно! Как писать характеристику на человека, уезжающего за границу на постоянное местожительство?!

–  Борис Семенович, дусечка! Ну что ж вы так убиваетесь?! Пишите любую, - успокаиваю я его.
– Вы-то понимаете, что это дурацкая формальность?

–  Не сходите с ума! Я должен взять на себя серьезную политическую ответственность, а вы…

–  Подождите, Борис Семенович, - прерывает его Володя.
– Что от вас требуется? Правда. Вот вы и напишите правду о Татьяне Николаевне. Я как профорг отделения тоже подпишу. Если это будет правда.

–  А я продиктую, - говорю я.
– «Татьяна Николаевна Зайцева - человек физически здоровый. Травку не курит, порошки не нюхает, укольчиками не задвигается. Выпивает с отвращением, исключительно для контактов, в соответствии со всеми указами и постановлениями. Она за мир, за дружбу народов. Ее основной жизненный лозунг - «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Политически грамотна, морально устойчива». Ну, как? Годится?

–  Блеск!
– восхитился Владимир Александрович.

–  Не смейте превращать это в балаган!
– закричал Борис Семенович.
– Пара молодых идиотов! Я пожилой, беспартийный… Отгадайте, кто? Правильно!..

–  Борис Семенович, это уже становится тоскливым, - Володя слез с подоконника.

–  Я хотел бы, чтобы вы встали на мое место, Володя…

–  Я тоже хотел бы.

–  Таак!
– разозлилась я.
– Я чего-то не понимаю, Борис Семенович, вы даете мне характеристику или нет?

Борис Семенович трагически обхватил руками голову:

–  Напишешь хорошую - спросят: куда же вы смотрели? Не работали с кадрами. Напишешь плохую - скажут: какого черта вы держали ее в своем коллективе?..

–  Все!
– сказала я.
– Привет. У меня работа.

Во второй половине дня я расхаживала одну симпатичную деваху после операции. Она обнимала меня за плечи, я ее за талию, и так мы ползали по коридору отделения.

–  Не держись за пузо, не разойдутся у тебя швы. Ступай смелей!

–  Да, а вдруг… - ныла она.

–  Хочешь, чтобы у тебя спайки образовались? Почему вчера провалялась лишние сутки?

–  Тебя ждала. С тобой я не боюсь.

–  Вот дурочка! Двигайся, двигайся… Дети есть?

–  Двое. Четыре и полтора.

–  А сейчас с кем они? С мужем?

–  Мама из Харькова приехала.

–  Как детей делать - так все умельцы. А как…

–  Нет, нет, Танюша, он очень занят. У него работа такая. Все, Тань, больше сил нет…

–  Леночка, дорогая! Давай еще разок пройдем!..

–  Ой!
– вдруг говорит Лена.
– Толя!.. Мой муж.

Я посмотрела в конец коридора и увидела старшего опергруппы моей «спецуры» капитана милиции Анатолия Андреевича Кудрявцева.

В костюме с галстучком, в своих попсовых очечках, белый кургузый халат на плечах, в руке белый полиэтиленовый пакет. И оттуда цветочки торчат.

–  Интересное кино, - говорю.
– Это твой муж?

–  Толя!
– рванулась к нему Лена.
– Ой, Танечка! Держи меня…

Толя подскочил, подхватил Лену с другой стороны.

–  Тосинька, познакомься, - говорит Лена и повисает на муже.
– Это Танечка. Она со мной после операции всю ночь просидела…

–  Анатолий Кудрявцев, - представился он.

–  Татьяна Зайцева, - говорю. В одну игру играем.

–  Принес?
– спрашивает Лена.

–  А как же?
– Толя достает коробку конфет и пять гвоздичек.

–  Это тебе, Танюша, - говорит Лена.
– За все, за все!..

–  Спасибо, - говорю и нахально спрашиваю: - где это вы такие чудесные конфеты раздобыли?

А он так спокойненько отвечает:

–  В одной интуристовской гостинице. В буфете.

–  Уж не на валюту ли?
– спрашиваю.

–  Что вы!
– смеется Толя.
– У меня-то откуда?