Я не должен был слушать ее болтовню и определенно не должен был позволять ей класть голову мне на плечо. Добавьте в этот список еще несколько вещей, которые не должны были быть: я не должен был чуть не поцеловать эти розовые губы, когда мой член так сильно хотел вонзиться в это обтягивающее платье, и я не должен был чуть не задушить ее своей похотью к ней. Но я делал все это, потому что она — центр моей общественной жизни. Какие бы ебанутые отношения у меня не складывались с моей заложницей, сейчас она для меня самый близкий человек. Жалко? Конечно. Но тем не менее это правда.

— Я бросила Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и переехала в Лондон, чтобы жить с Кэмденом. — Я слышу ее голос, просачивающийся из моего потрескавшегося пола. Тот факт, что Ирв всегда на работе, когда мы разговариваем, это чертовски приятно. — Я думала, что люблю его. И, как ты знаешь, в любви логика почти всегда становится первой жертвой. Мои родители были недовольны тем, что я бросила учебу, но и не пытались меня остановить. Мой отец был слишком поглощен своей кампанией, слишком увлечен идеей Арчеров и Берлингтон-Смитов, укрепляющих свои связи. А моя мать. . . — Она замялась с горьким смешком. — Кто знает, где она была в то время. Она боролась с депрессией и толпой демонов, которые, казалось, преследовали ее в каждом реабилитационном центре, куда она обращалась. Я помню, как впервые поняла, что моя мама не вернется. Это было на мой шестнадцатый день рождения. Все, что я получила от нее, было письмо. Даже не было телефонного звонка. Я думаю, она сейчас живет в Северной Каролине. Иногда она присылает рождественские открытки, и я ненавижу это. Это заставляет меня вспомнить ее. Рождество — мой наименее любимый праздник.

Мой тоже, и по той же причине.

Это напоминает нам, что мы потеряли наших мам.

Я прижимаю ладонь к своим холодным простыням и закрываю глаза, думая о том, как она сейчас выглядит. Ее ноги раскинулись на одеяле — золотистые, гладкие и мягкие. Мой член набухает внутри моих низко свисающих спортивных штанов. Единственная причина, по которой я не ласкаю свое мясо под звук ее хриплого голоса, заключается в том, что она доверяет мне, а это немного пиздец. Ладно, много пиздеца.

— Один месяц поглотил следующий. Я не завела друзей. Я не стала повторно записываться в школу. Все, что я делала, это сидела и ждала, пока он придет с работы каждый день. Я была болезненно влюблена, Бит. Это была худшая форма любви. Такая любовь, которая не дает, а поглощает. Такая любовь, которая быстро превращается в ненависть. Все остальное — семья, хобби, друзья, внешний мир — было просто отвлечением, на которое я возмущалась, оттягивая Кэмдена от меня. Перенесемся на восемнадцать месяцев вперед, и угадай, что?

— Выкладывай

— Однажды я вернулась домой после шоппинга в Челси и обнаружила, что он трахает гламурную модель с «Page Six» на нашем кухонном островке.

Я ухмыляюсь про себя, глаза все еще закрыты. Я мало что знаю об этой девочке, но можно с уверенностью сказать, что она подожгла его яйца, просто начало основной пытки, которую она приготовила для него. Горошек смелая. Она прошла бы через гребаный огонь в туфлях на каблуках с улыбкой на лице и даже не вспотела бы. Я видел это по тому, как она обращалась с Годфри и Себом.

— Я тихо закрыла дверь, отступила назад и спустилась по лестнице. Ждала в кофейне через дорогу, пока не увидела, как шалава выходит из моей квартиры. Я не хотела, чтобы он знал, что я знаю.

— Потому что?

Комната замолкает, прежде чем я слышу ухмылку на ее губах. — Потому что в чем веселье?

В течение следующих получаса Горошек рассказывает мне о проделанной ею копательской работе, поиске банковских выписок Кэмдена, найме частного детектива и практически всех действиях сумасшедшей сучки, чтобы выплеснуть грязь на своего любовника.

— Всего у него было семь боковых частей. Ни с одним из них не использовал резину. Я хотела спланировать идеальную месть. Что-то эпичное. Мужчина, утверждавший, что любит меня, который хотел на мне жениться, пропустил мой девятнадцатый день рождения, чтобы иметь возможность потусоваться с экзотической танцовщицей в Шордиче. Он опоздал на наш юбилейный ужин, потому что устроил оргию с двумя польскими туристками. Тем временем он раздавал обещания, извергал ложь, удерживая меня в плену своим обаянием. . .нет, я не могла позволить этому закончиться пощечиной и письмом с ненавистью.

Она хихикает, ее голос поднимается с моего пола, и, к моему ужасу, на этот раз он ненадолго останавливается в моей груди, прежде чем мигрировать в мой пах для подергивания члена.

— Сделай это еще раз, — приказываю я.

— Что сделать?

— Это хихиканье.

Она снова хихикает, не задавая вопросов. Бля .

— Я беру это обратно. Больше так не делай, — ворчу я. Необходимость спуститься вниз и трахнуть ее непреодолима.

— В течение следующих нескольких месяцев я играла послушную девушку. Делала все возможное и невозможное . Дала лучшую голову. . .

Я поправляю свое барахло в спортивках. Я даже не знаю Кэмдена Арчера, но если она не нажмет на курок, я буду рад убить его сам.

— Мой парень наконец сломался. Это заняло время, но он сделал это. Кэмден попросил меня выйти за него замуж. Я сказал «да», но что мне нужно что-то делать со своим временем. И что может быть лучше, чем потратить его, чем сделать что-то для него? Он согласился позволить мне помочь ему с его бизнесом и подписал несколько доверенностей, предоставляющих мне доступ к некоторым из его банковских счетов. Он не подвел меня к теневому бизнесу. Без сомнения, не доверял мне, так как мне трудно поверить, что этот человек защитит меня от чего-либо или кого-либо. Тем не менее, я стала посвященной в его дела. Теперь у меня был доступ, мотив и должное усердие. Пришло время грандиозного финала.