Я со всей силы саданула кулаком по ближайшей стене. По усмехающимся на ней губам! Прозрачная светлая гладь потемнела, пошла трещинами. Они все разрастались, увеличивались, выступали наружу острыми осколками, покрывались инеем. С потолка посыпалось режущее крошево льдинок, морозные узоры зазмеились, задвигались, как захватывающие добычу щупальца. Каждое их прикосновение вытягивало из меня частицу тепла, сил, жизни…

Острая боль обожгла руку, я дернулась…

Никому не пожелаю просыпаться на полу. Особенно, после кошмара. Отброшенное одеяло осталось на кровати, и холодная каменная плитка неприятно напоминала о ледяном лабиринте. Укушенная рука дергала и кровоточила. Рядом сидела совершенно несчастная Йожка и облизывалась.

– - Невкусно! – Сообщила она мне и печально вздохнула.

– - Еще бы! Коменданты вообще ядовитые. Меня даже упыри больше жрать не пытаются!

Колючка потрясенно икнула и, на всякий случай, отодвинулась подальше. На ее тоскливой морде читалось искреннее недоумение: за что такому милому, хорошему и мясолюбивому существу судьба послала столько неприятностей?

У меня к мирозданию назрел примерно тот же вопрос, но ответа мы с Йожкой не дождались.

– - Что, опять я во сне орала? Или хрипела?

– - Не дышала. – Подтвердила мои подозрения шипастая соседка по подушке. – Страшно!

– - Мне тоже...

Мы с колючкой одинаково пригорюнились. Если уж ей меня кусать пришлось, чтобы разбудить – дела совсем плохи! В одно, не слишком прекрасное, утро я просто не проснусь, навсегда завязнув в паутине очередного кошмара. Глупая смерть. И страшная.

Негромкий стук в дверь прервал наши напольные посиделки. Все обитатели приюта сообщают о своем прибытии по-разному. Тролли бухают огромными кулачищами не в дверь, а в стенку рядом с ней, - чтоб ненароком не сорвать с петель хлипкую дубовую конструкцию. Лепреконы усаживаются в прихожей и обмениваются сплетнями до тех пор, пока я не выгляну наружу, устав от непрерывного треска в ушах. Орки долбятся дубинками и орут, домовушки нерешительно дергают ручку, Ольга просто врывается без спроса и повода… Стук Дейва негромкий, вежливый и очень-очень воспитанный. Как вышколенный дворецкий у английского лорда.

Я быстро натянула платье и заколола волосы. К зеркалу подходить не стала: после такого сна нет никакого желания на свое отражение любоваться, в кошмаре до тошноты насмотрелась.

Дейв, как всегда, был безукоризненно одет, неотразим и сногсшибателен. Нормальные люди так по утрам не выглядят. И не разговаривают!

– - Позвольте пожелать Вам самого доброго начала дня, Виера. Прошу извинить меня за излишнюю назойливость и неуместное в столь ранний час любопытство. Не окажете ли Вы мне любезность, уделив пару минут для обсуждения того дела, что привело Вас в мою скромную обитель?

Я мысленно перевела длинную тираду с приличного языка на ляганский и удивилась: -- Так это же ты ко мне пришел, а не я к тебе!

– - Извините за некоторую неточность в выражениях, не хотел ввести Вас в заблуждение. Я имел в виду Ваше появление в моей спальне этой ночью. Со всей искренностью хотел бы заверить Вас, что этот визит доставил мне ни с чем не сравнимое и незабываемое удовольствие…

– - Что-о-оо?!

Дейв вежливо повторил, легче и понятнее от этого не стало. Интересно, кто из нас сошел с ума, - я от своих кошмаров или зомби от… Мдааа, у него для помешательства и причин-то нет. Из ненормального у приятеля только красота с воспитанием, но это во мне зависть к чужому совершенству зашебуршилась. И что тогда получается…?

– - Ты хочешь сказать, что я заявилась к тебе сегодня ночью? В спальню?! Еще и незабываемое удовольствие доставила?!!!

– - Да…

О (не) вовремя открытой двери.

Видимо, мой ошеломленный вид был достоин кисти живописца, лиры поэта, гранитной плиты на главной площади (или на могиле) и прочего увековечивания. Он совершил невозможное: заставил Дейва ответить одним словом, предельно коротко и емко.

– - Да…

Лучше бы он продолжал свои словесные кружева плести, тогда можно было бы притвориться, что не поняла ничего. В сказанном я не сомневалась, не будет приятель такими вещами шутить. Врать мне –тем более. Оставалось выяснить, что за помутнение на меня нашло и почему в памяти ничего не осталось. Неужели так странно кошмары действуют?

Господи, стыдно-то как! Сначала Ольга к нему с неприличными предложениями приперлась, теперь я. Да еще и… А если не одной мне непонятные видения мерещатся? И вся эта ерунда Дейву просто приснилась?

Разбирательство у нас получилось… странноватым. Зато полезным: оказалось, что все доставленное мной зомби удовольствие, закончилось, так и не начавшись. Я заглянула к зачитавшемуся Дейву, скромно помаячила на пороге и, совершенно бесшумно, скрылась в полутемных приютских коридорах. Ни догнать, ни расспросить меня не получилось, как сквозь плитку каменную провалилась.

Непонятным оставалось только одно, а какого собственно упыря мне надо было? Раньше я в комнаты к постояльцам не врывалась, и изменять этой хорошей привычке считала вредным для здоровья. Вот так вот заглянешь однажды к вурдалаку на поздний ужин, и поминай, как звали. Но вряд ли таинственное существо из лабиринта о пропитании нашей нечисти заботится, скорее всего, в собственную пасть завести меня старается.

Больше всего пугало то, что призрачная жуть не только кошмары насылать может, но и моим уснувшим телом управляет. Кто знает, где я следующий раз очнусь, и куда меня ночная дорожка замани? Заблудившись в наведенном сонном мороке, я и не замечу, как привычные стены сменятся зеркальной паутиной, а реальный мир – призрачным. Та тварь, что меня там поджидает, не отступится, не устанет, не прекратит свои попытки… Она получит заблудившуюся в собственных снах добычу, а для остальных… Я просто исчезну.