– Ну и что… – девушка протянула обиженно. – Я же девочка. Мне все равно страшно, – она сама не поняла, как с губ сорвалось это признание. Она, гордая дочь крылатого племени, и вдруг боится каких-то придуманных ею страхов.

Льер вздохнул:

– Все с тобой ясно, иди сюда, – и протянул ей руку.

Не совсем понимая, чего он хочет, еще не веря в подобную щедрость, Аурика перехватила песца одной рукой, приблизилась и взяла Льера за руку. Ладонь у него оказалась жесткая и теплая. Очень настоящая, надежная мужская ладонь.

– Теперь не страшно? – он невесело усмехнулся.

Драконица покачала головой:

– Теперь – нет.

Так они и шли по запорошенной снегом расщелине, взявшись за руки, а Аурика только гадала, понял ли Льер, что на ее ладони была метка истинной пары. И очень хотела подглядеть, была ли такая же у него, но для этого пришлось бы разжать пальцы, а ей очень этого не хотелось. Держать Льера за руку было очень приятно и – спокойно. И никакие ледяные монстры ей были уже не страшны. И пусть он не врет, что он здесь самый страшный. Никакой он не страшный, просто несчастный и очень одинокий…

Девушка встрепенулась, поняв, что думает о снежном волшебнике с невероятной теплотой. Почувствовал ли он ее настроение? Внешне, по крайней мере, он не дал этого понять.

Вокруг становилось все темнее. Казалось, стены ледяного туннеля раздвинулись еще шире, и все окружающее пространство утонуло во мраке. Аурика чувствовала – седьмым, восьмым чувством, – что вокруг стало очень просторно. Вот только из-за темноты она не могла оценить истинной величины этого простора.

– Как Исси умудрилась забраться так глубоко? – драконица спросила, пытаясь замаскировать свое смущение и растерянность.

– Мне, вот, тоже это интересно, – Льер остановился.

– Ты вообще уверен, что она здесь? – девушка оглядывала мрачные своды вокруг, но даже ее драконьим глазам темнота открывала мало подробностей.

– Уверен. Я, в отличие от тебя, смотрю не только глазами.

Аурика скривилась – от ее внезапного приступа нежности не осталось следа – и она забрала руку. Все-таки Льер был невозможный грубиян и самодовольный нахал. Пусть лучше не будет у него никакой метки. Зачем Аурике такая истинная пара?

– Но для глаз – твоих и моих – мы сейчас сделаем чуточку приятнее, – чародей хитро покосился на Аурику. В темноте девушка не разобрала цвета его глаз: то ли они по-прежнему были льдисто-холодными, то ли снова потеплели, налившись глубокой синевой.

Ренфри тихонько заскулил, первее драконицы почуяв странную магию, а мгновение спустя и до Аурикиного чутья донеслось легкое прохладное веяние. Драконица спустила песца с рук, и он съежился у ее ног в пушистый комочек.

Льер плавно двигал руками, медленно кружился, словно исполняя диковинный танец. И даже, несмотря на его объемную зимнюю одежду, этот танец выглядел красиво и завораживающе. Настоящее ритуальное действо. И Аурика в очередной раз залюбовалась чародеем, радуясь, что в темноте пещеры не видно смущенного румянца, заливавшего ее щеки.

Как бы все-таки поглядеть на его левую ладонь?

Льер замер, стоя на одной ноге, чуть согнув в колене другую и приподняв руки в странной, немного неловкой позе. И с его пальцев заструилось слабое бледно-голубое свечение. Крохотные искорки, словно стайка светлячков, разлетались все шире по пещере, оседали на ее стенах, на потолке, покрывая их неровным сияющим слоем, диковинными узорами. Эти рисунки пульсировали и переливались, словно живые. Так танцуют уголья в костре под дуновением ветра, вот только сейчас эти «угли» были морозно-холодными, сине-серебристыми.

– Ух, ты… – Аурика только смогла вымолвить, запрокинув голову, разглядывая окружающую красоту.

Они действительно оказались в просторном зале, и все стены его, словно инеем, были покрыты сияющим морозным рисунком.

– Магия холода может не только убивать, – довольный произведенным эффектом, Льер потирал руки.

– Как красиво… – драконица от всей души, по-девичьи открыто восторгалась окружающим пейзажем. – Никогда бы не подумала… – она осеклась.

– Не подумала бы чего? – мужчина беззлобно усмехнулся.

– Что у такого отмороз… – она снова осеклась и зарделась пуще прежнего.

– Ну же, не стесняйся. Я уже столько от тебя слышал в свой адрес, что ты меня вряд ли чем-то еще удивишь, – чародей забавлялся Аурикиным смущением, а сам с удовольствием любовался результатом своих трудов.

Собравшись с духом, девушка закончила:

– … что у такого циничного человека так развито чувство прекрасного.

А Льер расхохотался – искренне и по-доброму:

– Ан нет, удивила.

У Аурики перехватило дыхание – сейчас или никогда. Она решительно шагнула к Льеру, приподнялась на цыпочки и аккуратно чмокнула в губы. Едва-едва коснувшись его, и тут же отпрянула, испугавшись своей смелости.