— Кто это был?! — воскликнула Грёза, вглядываясь в заднее стекло.

— Мой личный враг, — процедил сквозь зубы Редукс и гневно зыркнул на Мидаса. — Ты обещал не использовать на мне доминирование!

— Я должен был позволить Иксу убить тебя?

— Да мы б его вот так! — Редукс щёлкнул пальцами.

— Идиот, с нами твой гуль и неокрепший неонат, — напомнил Мидас.

— Строго говоря, у меня с этим тремером никаких общих дел нет, — сказал Ренегат. Мяускул согласно фыркнул. — Ты должен сразиться с ним один на один и либо погибнуть, либо победить, доказав свою правоту.

— Ну спасибо, друг, — буркнул Редукс, ссутуливаясь.

Машина неслась по дороге, отдаляясь от злополучной заправки. Грёза не прекращала всматриваться в пейзаж позади, ощущая тревогу. Ей казалось, что в небе что-то есть, что-то незаметное, но притом очень опасное. Конечно, это было невозможно… Что могло лететь под звёздами, сливаясь с ними в одно целое?

Дина, глядя на задумчивую и напряжённую Грёзу, обернулась и, заметив то же, что и она, подалась вперёд, прильнув носом к стеклу.

— Горгульи, — произнесла она с ужасом в голосе.

— Штяу?! — воскликнул Мяускул, обернувшись.

— Горгульи! — закричала Дина и накрыла собой Кумитэ.

Что-то тяжёлое рухнуло на крышу, продавив её книзу. Ренегат коснулся её ладонью, и металл вместе с внутренней обшивкой развалился на кусочки, словно гнилая плоть. В образовавшееся отверстие показалась омерзительная серая морда с огромными клыками. Мяускул врезал ей кулаком, и существо, скатившись по крыше, упало на дорогу.

— Не останавливайся, — сказал Мидас Редуксу.

— Нет, ты веди, а я избавлюсь от них.

Мидас схватил внезапно отпущенный Редуксом руль и выругался, протянул левую ногу, чтобы нажать на педаль газа вместо сородича. Редукс открыл окно до конца и вылез в него наполовину, сев на дверь. Перевалившись через подлокотник, Мидас продолжал управлять одной рукой автомобилем, а другой схватил Редукса за жилетку, чтобы он не вывалился.

Тремер нашёптывал неразборчивые слова на незнакомом языке и проделывал руками замысловатые жесты. Последним он изобразил пальцами треугольник и развёл ладони, между которыми возникла септаграмма из тонких красных нитей. Редукс направил перед собой энергию витэ, и две озлобленные горгульи, преследовавшие машину, рассыпались в мелкую крошку.

Редукс покачнулся из-за охватившей его слабости, в глазах резко потемнело. Он едва не опрокинулся наружу, но Мидас успел затащить его обратно в машину.

— Неужели была необходимость тратить сразу всё? — заворчал Мидас, глядя на оглушённого от применения столь сильной магии Редукса.

— Всё что ли? — спросил Ренегат, выглядывая из окна на дорогу.

— Хорошо бы, а то придётся тебе поработать секирой.

— Здесь надо повернуть направо и ехать до конца дороги, — сказала Кумитэ, выбираясь из-под укрывавшей её Дины и показывая пальцем на развилку. — Скоро будем на месте.

Девушка бросила на вампиршу кроткий взгляд и поблагодарила её за заботу, Дина в ответ широко улыбнулась.

Посёлок был совсем крошечный. Вдоль единственной улицы стояли одно- и двухэтажные уютные домишки, несколько фонарей, которые оказались заросшими широкими кронами клёнов, едва освещали дорогу.

Мидас завёл минивэн за указанный Кумитэ коттедж и припарковал его у выхода на задний дворик, передавив цветочную клумбу её мамы.

Девушка открыла домик запасным ключом, спрятанным под фигуркой садового гнома, и впустила вампиров внутрь. Предвосхищая рассвет, они сразу же стали закрывать окна журналами, скатертями и всем, что попадалось под руку, так как подвала в коттедже не оказалось.

Дождались первых лучей солнца. Теперь можно было выдохнуть и заняться насущными делами — никто не станет нападать на них днём, даже горгульи, хоть те и могли превращаться в камень и стоять весь день под палящим солнцем, должны были оставаться при этом неподвижными.

Грёза наконец добралась до ванной и встала под горячий душ, смывая с себя пыль и негативные эмоции. Пока выдалась минутка, она могла позволить себе расслабиться и успокоить нервы. Но непонимание, тревога и страх заставили её снова ощутить безысходность. Она опустилась на корточки и, обняв колени, расплакалась.

Больше всего на свете Грёза жалела вовсе не о том, что стала частью семьи тех, кто убил её друзей. Они ведь и не были, на самом деле, её друзьями. Крайт — возможно, но не Линкс и Ронин, с ними она виделась всего два или три раза до того дня и даже не успела понять, были они на самом деле такими, какими хотели себя показать перед ней, или нет.

Она жалела о том, что перед своим уходом поругалась с родителями, не желавшими отпускать Грёзу на прогулку. Может быть, они что-то почувствовали? Липкую тревогу на задворках разума, голос интуиции, подсказывавшей, что произойдёт что-то непоправимое. Грёза должна была остаться дома, но не осталась, поддавшись бурлившему в ней максимализму. И теперь никогда не сможет увидеться ни с матерью, ни с отцом. Новая «семья» этого не допустит, слишком ревностно они оберегают этот чёртов Маскарад…