Туловище опустилось на колени и накренилось вперёд, но обратилось пеплом прежде, чем упало на пол. Редукс разжал порезанные зубами пальцы, отпуская голову, которая также растаяла, поставив точку в этой многолетней истории.

Мужчина покачнулся и рухнул навзничь. К нему подскочила Кумитэ, но появившаяся тут же Заноза насильно увела её в сторону, а Джек и Банан, подхватив Редукса под руки и ноги, понесли куда-то прочь из зала. Девушка начала кричать и требовать, чтобы её пустили с ним.

— Успокойся, дитя, теперь с твоим драгоценным Редуксом всё будет хорошо, — заверил её Козырь и добавил несколько жёстким тоном: — Займи своё место в зале, мы ещё не закончили.

Кумитэ бросила на примогена гневный взгляд, но послушалась. Она плюхнулась на стул рядом с Грёзой и опустила лицо.

— Теперь, когда все проблемы улажены… — Козырь перевёл любопытный взор на Кастора.

Тот сидел с непроницаемым лицом, по которому было совершенно непонятно, какие чувства вызвало у него поражение Икса. А с другой стороны, примогену тремеров было столько лет, что он, вероятно, ничего уже не испытывал, тем более, он и при жизни был довольно хладнокровным человеком.

— Один шанс из тысячи? — произнёс он ледяным тоном, поднимая глаза на Козыря.

— Я не обманывал вас, мой друг, — ответил тот. — Верите вы мне или нет, но фортуна, порой, улыбается самым неподходящим кандидатам.

Кастор недовольно цокнул языком и поднялся из кресла. Поправив выцветший балахон, он накинул на голову капюшон и скользнул по лицу Мидаса снисходительным взглядом.

— Я поддержу тебя, «Золотой Принц», — сказал он, особенно выделив интонацией прозвище Мидаса, которое ему дала Дина. Откуда он его мог слышать, коль скоро не присутствовал на том суде, где решалась её судьба, не было известно, возможно, его обронил кто-то из свидетелей того события, либо прихвостни Кастора следили за котерией Мидаса пристальнее, чем он полагал.

Не дожидаясь ответа, Кастор отвернулся и направился прочь из зала и академии. Ему здесь больше нечего было делать, и примоген тремеров поспешил удалиться, не желая дольше находиться в обществе безумцев и отребья. Пусть Кастору и пришлось заключить этот союз, он не обязан с ними почивать за одним столом.

Козырь взялся за спинку стула и пошёл с ним, везя его ножками по полу, к Мидасу. Сев напротив сородича, малкавиан закинул ногу на ногу и сложил руки на груди.

— Оставьте нас, — сказал он, неопределённо махнув кистью.

Старфиш встала со своего места и, приблизившись к Занозе, направилась вместе с ней в сторону выхода. Остальные потянулись следом, лишь Грёза чуть отстала и посмотрела на своего сира.

— Ты можешь присутствовать, — решил вдруг Козырь, не глядя на девушку. — В конце концов, всё, что сейчас происходит, касается в первую очередь тебя.

— Она не знает содержание пророчества, — предупредил Мидас.

— Это не значит, что птенец не понимает, сколь важна его роль. Быть может, Кастор считает, что исход зависит от тебя, — Козырь кивнул на собеседника, — но это абсолютно не так. Наша милая неонат та ещё тёмная лошадка, не так ли? — усмехнулся мужчина.

— И что же мне суждено сделать? — спросила Грёза.

— Хороший вопрос, дорогая! Каждый, кто слышал пророчество, трактовал его по-своему, и это ошибочная позиция. Могу сказать лишь, что тебе предстоит пройти нелёгкий путь и убить немало существ. Я говорю «существ», потому как не могу утверждать, что речь только о сородичах, известно лишь, что они отчего-то «невольные». Так можно назвать кого угодно, если захотеть. И потому каждый сородич и даже наши славные инквизиторы считают, что ты сыграешь на руку именно им.

— Зачем мне вообще следовать какому-то пророчеству? — угрюмо произнесла девушка, опуская взгляд.

— У тебя просто не выйдет иначе, — ответил Козырь и пожал плечами. — Дина предрекла твоё становление, когда тебе было… сколько? Девять? Десять лет? Ты, небось, думала, что вампиры существуют только в кинематографе и художественной литературе. К тому же то, что ты теперь одна из нас, заслуга твоего сира, а он в то время понятия не имел, что речь именно о тебе, но, уверяю, в своих ведениях Дина видела не эфемерную фигуру, которой мог стать человек любого пола, расы или возраста, вовсе нет, она видела именно тебя, такой, какая ты стоишь сейчас перед нами.

Грёза не хотела мириться с тем фактом, что её жизнь… то есть не-жизнь, будь она неладна, следует предписанию свыше. Кто и для чего обрёк её на эти мучения? Множество неразрешённых вопросов жалили Грёзу, как острые клинки.

— За прошедшие две недели меня трижды могли убить! — сказала девушка, желая разрушить стройную теорию о пророчестве. — Или я сама покончила бы с собой.

— Но не сделала этого. Не спорь, дитя, есть вещи выше нашего понимания.

— Допотопные? — предположила Грёза, вспомнив давно произнесённую Редуксом фразу.