— Но ты же младше меня, — парировал мужчина.

— Бу-у-у, — обиженно протянула Джулс и сложила руки на груди. Мидас защекотал её, и она, хихикнув, отбежала и исчезла.

— Эдгар у себя? — спросил Мидас.

— Кажется, выходил куда-то пару часов назад, — ответила невидимка. — Может, уже вернулся. Не обратила внимания.

— Ладно, думаю, он не разозлится, если я подожду его в кабинете.

— Ага, разбежался. Он заперт.

— Я знаю, — ответил Мидас и, достав из кармана пальто ключи, звякнул ими. Джулс появилась рядом и потянула к ключам руку, Мидас спрятал их за спину.

— Откуда они у тебя? — изумилась носси.

— Секрет, — ухмыльнулся мужчина.

Он развернулся на пятках и направился к кабинету Эдгар. Тот действительно был заперт. Мидас открыл дверь и вошёл внутрь. Повернув задвижку, он огляделся. Есть ли в кабинете Эдгар что-то, что укажет на его тайну?

Мидас прошёл к рабочему столу и покопался в ящиках, там были лишь учётные документы — их с Кондором общие дела. На полках с книгами тоже ничего. Лезть глубже и переворачивать всё верх дном Мидас не хотел. Он сел на диван и стал размышлять. Его внимание привлекли длинные бахромки плетёной салфетки, лежавшей на комоде с антиквариатом. Они покачивались от сквозняка, которого здесь не должно быть.

Мидас отодвинул комод и увидел лаз и лестницу, ведущую вниз. Он спустился по ней и оказался в извилистом коридоре, по правую сторону которого находилась укреплённая дверь с кодовым замком. Сейчас она была приоткрыта и оттуда доносились странные звуки. Мидас подкрался к двери и заглянул в щель между ней и металлической рамой.

С потолка на крюках, словно свиные туши, свисали скелеты, подвешенные под челюстью за позвоночник. Отполированные и сцепленные между собой белоснежные косточки, маленькие и хрупкие, принадлежали деткам. Мидас смотрел в огромные чернеющие глазницы на маленьких черепах и не мог пошевелиться. У дальней стены на столе лежала мумия. Тоже ребёнок. Лет шести или семи, не больше. Даже с такого расстояния Мидас мог видеть, что его плотная, как пергамент кожа, испещрена укусами и царапинами. Следы клыков покрывали шею, конечности и туловище, словно на него напала стая шабашитов, но что-то подсказывало Мидасу, что укусы принадлежали только одному существу.

— Такой чудесный и нежный, — донёсся чей-то шепот из комнаты, — словно шёлк. Не волнуйся, милый Люсьен, я сохраню твою красоту…

Мидас шагнул в сторону и открыл дверь шире. Она не скрипнула, не выдала его присутствия, и он мог наблюдать за тем, что происходит внутри, оставаясь незамеченным. Он сжал кулаки до того крепко, что острые когти впились в ладонь, и между пальцев закапала густая кровь. Он не видел всего — Эдгар стоял к нему спиной, но и этого было достаточно, чтобы понять, чем он занимается.

Слова никак не складывались. Мидас хотел что-то сказать, произнести хоть звук, но не получалось. Его сознание сковали отвращение и боль. Всё хорошее, что он знал об Эдгаре, померкло в один миг, он узрел наконец его истинную сущность, его чёрную гнилую душу, его… «пристрастие».

Мидас закрыл глаза и с трудом выдавил из горла приказ:

— Прекрати это.

Эдгар вздрогнул. Он остановился, но не из-за применённой к нему дисциплины. Он не ожидал, что его застанут врасплох: дверь кабинета заперта, проход заблокирован комодом, где находится другой вход знает только сам Эдгар. Ничего подобного не могло случиться. Но случилось из-за допущенной некогда ошибки.

Носферату надел брюки и, застегнув их, обернулся к незваному гостю.

— Только не горячись, ладно? — произнёс он ласковым тоном, будто это могло сгладить впечатление.

Мидас окинул пустым взглядом десятки скелетов и мумий, развешенных и уложенных в тайной комнате Эдгар, словно музейные экспонаты медицинской школы. Носферату трепетно относился к своим жертвам: следил за их состоянием и переодевал, для этого у него имелись различные инструменты и баночки со снадобьями, из-за которых помещение наполнял запах эфирных масел и формальдегида. Заметив их, Мидас направился прямиком к кушетке с разложенным на ней инструментарием для вскрытия и мумифицирования тел.

— Что ты хочешь сделать? Постой, давай поговорим.

Мидас схватил секционный нож и бросился на Эдгар. Тот исчез, но отскочить не успел, неонат вцепился в его шею пальцами, пронзив ногтями кожу и мышцы, и принялся рубить лезвием ножа по его невидимому лицу. Носферату оттолкнул Мидаса и выскочил в коридор, а затем закрыл за собой дверь снаружи на засов. Мидас остался один в комнате, полной мёртвых детей.

— Теперь ты меня выслушаешь?! — донеслось из-за двери. — Господи, блядь! Ах… Дерьмо, ты едва не лишил меня глаза!

— Я убью тебя, — выдавил Мидас. Он дёрнул ручку двери, но та не поддалась.

— Это плохое решение, мон ами. Тебя потом тоже убьют. Послушай, то, что ты видел… — Эдгар громко вздохнул. — У всех есть недостатки.

— Недостатки?! — вспылил Мидас. — Ты… Ты ёбаный…

— Не надо, я знаю, кто я. Думаешь, ты единственный раскрыл мой секрет?

— Нет, — ответил неонат. — Оро знает. Кондор.

— Именно. Что это значит, по-твоему?

Как бы тяжело не давалось рациональное мышление, Мидас всё же понимал, что Оро уже давно в курсе тех мерзких вещей, которыми занимается Эдгар. И если он не устранил его, когда имел на то не только основания, но и право, значит, носферату было что противопоставить принцу и примогену.