– Стой! Руки вверх!..

Один из неизвестных присел, охнул по-бабьи и выронил из рук лопату, которую Степан принимал за винтовку. Другая - теперь он уже понял, что это была девчонка, - сказала голосом Глаши:

– Сдурел?

А Екатерина Петровна поднялась, сердито отряхнула юбку и набросилась на Степана:

– Привычку взял людей пугать!.. Для этого тебе оружие дадено? Я вот Ивану Емельяновичу пожалуюсь, он у тебя живо пистоль отберет!

– Пистоль!..
– Степан вскинул винтовку за плечо.
– Скажете тоже...

Он не знал, куда девать глаза от конфуза. Это надо же так влипнуть! Ну, была бы тетя Катя одна, отругался бы - и дело с концом. А тут Глаха! Стоит небось и посмеивается в темноте. Ходят в неположенное время и еще жаловаться хотят! Степан разозлился и брякнул:

– Сейчас доставлю вас куда следует - разберутся!

– Куда это ты нас доставишь?
– зашлась Екатерина Петровна.
– Нет, ты слыхала, Глаха! Доставит он нас! А если я тебя лопаткой по одному месту?

– Я при исполнении обязанностей, - оскорбился Степан.

– Мы им, дуроломам, окопы роем, а они ружья на нас наставляют! остывая, сказала Екатерина Петровна.
– Слыханное ли дело, а?

Вот не было печали! С окопов они, оказывается, идут. Весь день лопатами махали, спину не разогнуть, а он чуть на землю их не уложил. Еще немного - и скомандовал бы: "Ложись!" Ну, герой! Проходу теперь не будет!..

Степан лихорадочно соображал, как выйти из этого дурацкого положения, ничего не придумал и буркнул:

– Ладно... Можете идти.

Ему показалось, что Глаша фыркнула. Он вытянул шею, но лица ее в темноте разобрать не мог. Видел только, что она отвернулась и плечи у нее подозрительно вздрагивают. Смеется, факт! С чего ей плакать? Небось рада-радешенька, что с ним такое случилось! У Степана даже перехватило горло, хотел прикрикнуть солидно, а вышло, как у молодого петушка:

– Проходите, граждане!

Екатерина Петровна засмеялась и сказала домашним голосом, как говорят в семье с провинившимся мальчишкой:

– Пройдем, тебя не спросим...

Опять засмеялась и сунула ему в руки какой-то мешок.

– На-ка вот... Помоги. Все равно тебе обратно топать! Один, что ли, ходишь?

– С Федькой.
– Степан примерился, как поудобней нести мешок.

– А он где?
– заметно встревожилась Екатерина Петровна.

– К переезду пошел, а я сюда, - неохотно объяснил Степан.
– Потом поменяемся.

– Вдвоем-то сподручней, - не успокаивалась Екатерина Петровна.

– Здесь и одному делать нечего, - мрачно ответил Степан и вскинул мешок на свободное от винтовки плечо.
– Идете вы или нет?

– Идем, идем...
– поправила платок на голове Екатерина Петровна. Раскомандовался!..

Через поле они шли молча. Степан широко шагал впереди, Глаша с Екатериной Петровной не поспевали за ним, но подождать не просили, и только слышно было их учащенное дыхание. Потом Екатерина Петровна остановилась и сказала Глаше:

– Погоди чуток... Поясница у меня разламывается!

Степан тоже остановился, подкинул плечом мешок, чтоб лег поудобней. В мешке что-то шуршало и терлось, и пахло от него чем-то сытным. Степан втянул в себя воздух: хлеб не хлеб, но похоже.

– Что принюхиваешься?
– сказала сзади Екатерина Петровна.
– Жмых там. Перемелем, лепешек напеку... Угощу уж, так и быть!

– Не больно нужно...
– проворчал Степан и пошел дальше.

Услышал, что Екатерина Петровна с Глашей двинулись следом, и прибавил шагу.

У дверей барака он скинул мешок на землю и присел на крыльцо. Хотелось курить, в горле пересохло, а до утра еще ходить и ходить! Домой, что ли, зайти? Мать будить неохота, болеет она. И Федьки не слышно. Меняться пора, а он запропастился куда-то! На переезде все веселей, чем на пустыре этом болтаться. А может, и вправду зря он его одного отпустил. Первый раз в патруле. Мало ли что... Степан вгляделся в темноту и негромко свистнул. Никто не откликнулся. Степан свистнул еще раз, погромче.

– Чего рассвистелся?
– подошла к крыльцу Екатерина Петровна.
– Спят люди...

– Племянничка вашего шукаю...
– отозвался Степан, зевнул и поднялся с крыльца.

До чего спать вдруг захотелось... Хоть умри! Зарыться бы сейчас в подушку, одеяло под голову - и никакими пушками не поднять. А если еще пожевать чего-нибудь!..

Екатерина Петровна уже возилась в коридоре с замком, а Степан опять опустился на крыльцо. Вот и ноги какие-то... как из ваты. Часа бы два придавить! Степан поднял голову и посмотрел на небо. Оно было еще темным и звезды вон какие, рассветом и не пахло. Потом увидел перед собой Глашу и подвинулся на крыльце, давая дорогу.