Шрифт:
– Давай, давай!
– Зайченко постучал рукояткой нагана по столу. Сыпь!
– Ну, знаете...
– возмущенно пожал плечами Степан, вынул из карманов две пригоршни папирос и высыпал на стол.
Зайченко сгреб папиросы в кучу и спросил:
– Все?
– Все!
– не моргнув глазом, соврал Степан.
– А если поискать?
Степан вздохнул и вынул заложенную за ухо папиросу.
– Последняя!
– Смотри у меня!
– Зайченко надел очки и вывернул подлиннее фитиль у лампы.
– Гильзы-то не фабричные... Сам, видно, набивал...
– И принялся одну за другой ломать папиросы.
– Что делаете?! Ну, что делаете?
– закричал Степан.
Зайченко, рассыпая табак, откладывал в сторону отломанные гильзы, каждый мундштук подносил к лампе и, щурясь, заглядывал внутрь, как в маленькую подзорную трубу.
– Ага!
– Он осторожно развернул мундштук одной из папирос и ногтем снял закатанный туда листок восковки. Поднес листок к лампе, и на тонком квадратике четко проступили написанные черными чернилами буквы и цифры.
– Шифровка?
– шагнул к столу Степан.
– Вроде...
– кивнул Зайченко.
– В Чека надо!
– заволновался Степан.
– Обязательно в Чека! Давайте я сбегаю.
– А без тебя про то не знают?
– Зайченко снял очки и обернулся к Федору.
– Благодарность тебе, Федя!
– Мне-то за что?
– удивленно заморгал ресницами Федор.
– Я по инструкции. Бежал он, ну я и это...
– Вот за это и спасибо, - усмехнулся Зайченко.
– Не растерялся.
– Чего там!
– счастливо улыбнулся Федор.
– Я завсегда, если что... С победным видом посмотрел на Степана, на Глашу, вскинул винтовку за плечо и решительно заявил: - Я пойду еще покараулю, дядя Иван!
– Иди, иди...
– озабоченно кивнул ему Зайченко и встал из-за стола.
Екатерина Петровна посмотрела вслед выскочившему в коридор Федору и осуждающе покачала головой.
– Ты что?
– удивился Зайченко.
– Выходит, что другим нельзя, ему можно...
– не сразу ответила Екатерина Петровна,
– Почему это?
– не понял Зайченко.
– Да все потому...
– вздохнула Екатерина Петровна.
– За что ему благодарность? За убийство?
– Так убил-то он кого?!
– рассердился Зайченко.
– Врага он убил! Заговорщика!
– Это случилось, что заговорщика, - тихо, но твердо сказала Екатерина Петровна.
– А стрелял-то он в человека просто.
– Ну, мать!
– развел руками Зайченко.
– Мудришь ты что-то.
– Может, и мудрю...
– задумалась Екатерина Петровна.
– Только он теперь постарается: нужно, не нужно - власть свою будет показывать. Помолчала и добавила: - И ты его в этих правах утвердил, Ваня.
– Надо будет - укоротим, - угрюмо сказал Зайченко.
– Как бы он тебя потом не укоротил, - невесело усмехнулась Екатерина Петровна.
– Знаешь...
– повысил голос Зайченко. Сдержался, прошелся по комнате и, ссутулив спину, остановился у окна: - Кругом черт те что творится! Как тут руки от крови уберечь? Такое время!
– Ему-то в другое время жить, - упрямо возразила Екатерина Петровна.
– А попробуй тогда его останови! Поздно будет...
– Ладно!
– шагнул к вешалке Зайченко.
– Там у меня обойма запасная была... Дай, пожалуйста.
– В карман положила, - кивнула на куртку Екатерина Петровна.
– Когда же успела?
– удивился Зайченко, улыбнулся и сказал: - Пошел я...
– В Чека, Иван Емельянович?
– подхватил винтовку Степан.
– Куда же еще?
– направился к дверям Зайченко.
– А я как же?
– встал у порога Степан.
– Неужто не возьмете?
– Ты в патруле.
– Зайченко посмотрел на Екатерину Петровну и добавил: - Нельзя Федору одному.
– Эх, мать честная!
– хлопнул фуражкой по колену Степан.
– Дядя Ваня...
– негромко сказала вдруг Глаша.
– Я за Степана останусь. Можно?
– Оружие есть?
– спросил Зайченко.
– Наган у меня, - кивнула Глаша.
– Ладно...
– согласился Зайченко.
– Двинули, Степан!
Степан, боясь, как бы Зайченко не раздумал, первым выскочил в коридор, оттуда на крыльцо и стоял там, нетерпеливо поглядывая на дверь. Когда Зайченко вышел и они уже шли через двор, Степан вдруг остановился:
– Вы идите, Иван Емельянович... Я догоню!
И повернул обратно.
Зайченко сердито пожал плечами и зашагал к воротам.