Авантюристка и правда пыталась завязать с экзоскелетом непринуждённый разговор.

– Господин Алвис, скажите, откуда вы родом? – спрашивала она, пытаясь поравняться с костюмом.

– Великий Саграз, – ответили доспехи глухо, совершенно механическим и лишённым эмоций голосом.

Алекс усмехнулся. До этого он уже дал компьютеру костюма разрешение отвечать на вопросы других людей, и сейчас это выглядело довольно забавно.

– Я над ней не издеваюсь, – сказал Дэвер фее шёпотом. – И с чего Линда моею стала? Она сама к нам прилипла.

– Так это потому, что ты её не гонишь прочь, – фея вздохнула. – Вот зачем нам посторонние? Ещё и золото с ней делить…

– Саграз далеко отсюда? – спросила Блейд. Она не слышала разговоров за своей спиной и сейчас, изображая милую улыбку, смотрела на экзоскелет снизу вверх.

– Невозможно определить расстояние, – ответил доспех.

– Ясно, – Линда вздохнула. – Не скучаете по дому?

– Пожалуйста, уточните вопрос, – после короткого замешательства выдал компьютер.

«Блин! Надо вмешаться!» – поморщился Алекс.

– Линда, а ты скучаешь по дому? – спросил он.

– Я? – девушка оглянулась. Секунду её взгляд выражал растерянность, но потом она усмехнулась и покачала головой. – С моей жизнью наёмницы скучать совершенно некогда, – Блейд вздохнула. – Конечно, отчий дом иногда снится мне ночами. Но, слава богу, это бывает не часто. Увы. Стыдно признавать, но домой мне дороги нет. Никто не ждёт меня там.

– Почему? – удивился парень.

– Мне фактически пришлось сбежать оттуда. Я еле успела ноги унести. А потом на меня ещё какие-то нелепые обвинения повесили и едва не казнили на виселице. Так что, в родные края мне сейчас никак нельзя возвращаться. Может лет через десять, только.

– Боже! Ты кого-то убила что ли? – фея нахмурилась.

– Нет, конечно, – Линда отмахнулась. – Чего ты выдумываешь? Разве я похожа на убийцу? Я в юности совсем тихая была. Скромная и стеснительная девочка, боящаяся слово лишнее сказать. Словно серая мышка, вздрагивающая от каждого шороха. Сейчас, даже смешно вспомнить, – Блейд улыбнулась. – Но, кроме того, я ещё очень любила мечтать, читая книжки или глядя в звёздное небо, в те редкие минуты, когда оставалась наедине сама с собой, – девушка снова вздохнула. – Увы. Судьба оказалась ко мне несправедливо жестока. Моя мама хоть и была из знатной семьи, но родила меня вне брака. За это её, и меня вместе с ней, упекли в монастырь. Там я и выросла, среди серых стен, монашек, молитв и невероятного количества запретов, – Линда усмехнулась, чуть скривив губы. – В монастыре всё нельзя. Нельзя бегать и смеяться. Нельзя громко говорить, чихать, ковыряться в носу, думать о чём-то постороннем во время молитвы и совершенно нельзя улыбаться. За это накажут. Надо всегда смотреть в пол, прямо перед собой, с выражением смиренности и покорности.

– Короче, ты не выдержала и сбежала, – подытожила фея.

– Ага, – Линда кивнула. – Ближе к двенадцати годам меня начали готовить к постригу. Но я очень не хотела закончить свою жизнь в душной келье без солнечного света, став бледной тенью самой себя. Я думала, что лучше умру, но не повторю судьбу своей мамы. Её пример постоянно был у меня перед глазами. Это очень жутко. Кажется, к концу, её рассудок окончательно повредился и она меня даже узнавать перестала. Хотя и так никогда не любила и, наверное, тихо ненавидела всей душой, – Блейд вздохнула и подняла взгляд к небу.

– Понятно, – Мирабэль слегка поёжилась, сидя у Алекса на тёплом плече. – Я только всё равно не понимаю, зачем тебя хотели повесить? Это такое наказание за побег?

– Нет, – Линда захихикала. – Меня оклеветали, обвинив в краже денег из монастыря. Я была на свободе одни неполные сутки. Утром меня схватили и заперли в темнице. Оказывается, ночью, когда я сбежала, пропали все подношения прихожан, собранные за прошлый день. Много денег и драгоценностей. Всю вину за это свалили на меня. Только я ничего не брала. Вернее, взяла совсем немного. Лишь пару золотых и около сотни серебра. И когда меня поймали, эти монетки в карманах стали доказательством моей вины.

Наёмница мастерски состроили жалобный взгляд. Фея усмехнулась и покачала головой. Но как-либо комментировать слова девушки не стала.

«Кража даже одной или двух монет, всё равно кража», – подумал Алекс про себя. – «Только виселица слишком жестокое наказание за подобный проступок», – он вздохнул и поморщился. – «Блин! Красивая девушка. Ловкая, хитрая, никогда не унывающая. Хотя она и назойливая, но раздражения не вызывает. Несостоявшаяся монахиня. А теперь наёмница, каждый день рискующая своей жизнью за деньги. Вряд ли это можно считать счастливой судьбой. Но Линда сама выбирает свой путь. А роль прислуги, крестьянки или ремесленницы её, видимо, не устраивает. Она хочет от жизни чего-то большего».

– Представления не имею, кто стащил всё остальное, – продолжала свой рассказ Блейд, с глубоким вздохом, выражающим злость и досаду. – Но, видимо, кто-то просто воспользовался удачным стечением обстоятельств, понимая, что все подозрения, в первую очередь, упадут на меня. Мои оправдания никто слушать не захотел. Настоятели решили, что я всё потратила, потеряла, спрятала, а теперь просто не сознаюсь в содеянном. Что удивительно, меня даже особо не пытали. Немного побили плетью да растянули на дыбе. Только и всего. А утром договорились повесить.