Вскоре задребезжал мобильный телефон, звук которого Морти не слышала уже очень давно, ещё когда от хозяйки не пахло солёными слезами, но она не проснулась, лишь глубоко вздохнув.

Свет наполнял комнату всё больше, растекаясь по предметам, и когда уже казалось, что они скоро исчезнут в этом желтоватом свечении, Катя открыла глаза.

Застонав, она схватила телефон, позвонила и долго с кем-то разговаривала. Морти слышала тёплую, хорошую интонацию в голосе хозяйки, а из трубки - знакомый голос мужчины, который часто приходил, у него был сильный и приятный запах.

Катя умылась в ванной и стала собираться на улицу, чтобы погулять с Морти, как в дверь вдруг резко и неожиданно позвонили. Она стояла в замешательстве, испугавшись. Сердце стало биться о грудную клетку, как птица. Открыв, она увидела на пороге молодую девушку. Та спрашивала какого-то Валеру.

Катя покачала головой и объяснила, что он наверняка съехал, потому что живёт теперь здесь она. Девушка, явно расстроившись, убежала вниз по лестнице.

Морти видела, что хозяйка осталась задумчивой, а лицо стало хмурым, как будто она думала о чём-то очень серьёзном и непростом.

Люди всегда склонны были преувеличивать, как поняла Морти, потому что много говорили. Не было бы у них разговоров, не было бы столько проблем и мыслей.

Через пять минут собака с удовольствием бежала к гаражам, ловя мордой прохладный ветерок.

Катя чувствовала, что сильное отупение и заторможенность у неё почти исчезли, мысли слушались, не пытаясь утечь куда-то за грань сознания, но всё же иногда реальность виделась в странном свете. Влад представлялся ей мудрым и сильным средневековым врачом, который владел древним искусством врачевания душ. Он приходил к ней, говорил своим спокойным и властным голосом, и жизнь как будто стирала перед ней туман, в который было легко зайти и невозможно вынырнуть.

Без Влада стало невозможно подумать о себе. Катя сегодня со страхом осознала, что этот мужчина теперь для неё важнее, чем она сама. Наверное, то же чувствует Морти – безоговорочную преданность и слепую любовь, счастье и тревогу. Её ведь не существует без Кати, и это правда.

Он уже давно увёз Даню в школу и гулял на площадке с младшим, на той самой, куда Катя бы ни за что не пошла. Разноцветные карусели и качели были жестоки к ней, на них она видела детей, рождённых той осенью, когда должны были появиться и её малыши. А их завернули в целлофан и отправили на утилизацию – недоношенные плоды её жалкого тела, которое она ненавидела.

Эта боль была сильнее всего, хотя до этого случались и другие черные дни, когда она теряла детей. Дважды. Еще дважды.

Она не казалась выпотрошенной рыбой, она ею и была на самом деле. Каждый раз сначала счастье от беременности, потом страх, потом ужас и операция. Её тело не умело создавать, оно рушило. Так ей и сказал однажды Виктор. Быть может, не этими словами, но он был абсолютно прав.

Поёжившись, Катя ускорила шаг и вскоре ушла в поле, где когда-нибудь будут стоять новые высотные дома.

Сегодня она поняла ещё одну вещь – у Влада есть другая жизнь, и Катя – только эпизод. Она – доброе дело, милосердие. Ведь он не может и не должен сидеть возле неё, каждый раз подбадривая, говорить, что она должна жить дальше.

От этих мыслей стало совсем печально. Разве стоит её жизнь хоть сколько-то, если рядом не будет Влада? Но ведь это и есть реальность. Он не её собственность, как Морти. У него семья, планы на жизнь, работа. Что ему делать с ней?

Стоит боль пробуждения всех этих мыслей? Проснуться, чтобы оглохнуть от горя ещё раз? Зачем?

Она размышляла об этом всю долгую прогулку, пока не почувствовала настоящий волчий голод. Катя повернула к магазину, чтобы купить продуктов и приготовить вечером вкусный ужин, ведь обещал зайти Влад.

Вот на этом и следовало остановиться, попробовав выкинуть остальное из головы. Но Катя не заметила, что горестные размышления снова как будто погрузили её под воду. Она часто рассеянно тёрла ладонью глаза и виски, будто у неё болела голова, не обращая внимания на жизнь вокруг.

Зайдя в магазин, она смутно ощутила, что сильно замерзла. Постояв справа от двери и рассеянно потерев ледяные пальцы, Катя не увидела, что в просторном зале возле витрины с сырами стояла высокая красивая шатенка в брюках и укороченном пальто. Она пристально смотрела на Катю, и на белом идеально чистом лбу залегла глубокая неприятная морщинка.

Морти, конечно, осталась снаружи, и это всегда обезоруживало Катю. Она как будто оказывалась один на один с неприятными людьми во враждебном месте. И так часто и было.

– Смотри, смотри внимательно за ней, опять пришла, цирк ходячий, - вполголоса сказала одна из продавщиц другой.

– Позвать Толика? – лениво предложила полная молодая напарница, имея в виду охранника, смотревшего телевизор в подсобке.

– Да сами разрулим, - хмыкнула первая. – Когда её уже в психушку заберут? Жесть вообще.