– Может, кофе? – предложил Салли.

– Не-а, – сонно ответил Питер и посмотрел на Руба, тот отодвинул тарелку и наконец заметил его. – Доброе утро, Санчо.

– Ты успеешь выпить кофе, – сказал Салли. – Руб не торопится, правда, Руб?

Руб уставился на Салли, подозревая подвох. Порой Салли говорил именно эту фразу, имея в виду, что Рубу пора оторвать задницу от табурета и идти работать.

– Чем нам сегодня заняться? – спросил Питер.

Салли пожал плечами:

– Сегодня вроде обещали хорошую погоду. Градусов сорок [40] . Я бы поработал во дворе. Обрежьте кусты, соберите все палки и сучья и куда-нибудь отнесите. Пусть у нашего нанимателя, если он, не дай бог, заявится с проверкой, сложится впечатление, будто дело двигается. И пень тоже надо будет выкорчевать.

– Я думал, это работа на весну. – Питер выдавил подобие улыбки. – Когда я уеду.

– Не понимаю, кому мешает этот пень, – сказал Руб, как говорил всякий раз, когда при нем упоминали о пне. – Почему бы просто не оставить его в покое?

– Некоторым не нравятся пни перед домом, – ответил Салли. – А ты радуйся. Мы с ним, наверное, провозимся целую неделю. Это недельное жалованье.

– Я всего лишь хочу сказать, что пни никому не мешают, – гнул свое Руб. В том, что касалось пня, он был особенно упрям. – Корни у вязов отсюда и до Китая. Помнишь, как было у Карла?

– Даже не начинай, – предостерег Салли.

– Жаль, что он так и не заплатил нам за ту работу. – Лицо Руба затуманилось.

– Рано или поздно заплатит, – заверил его Салли. – Я об этом позабочусь.

– Когда? – захотел уточнить Руб.

– Рано или поздно, – повторил Салли. – А ты рано или поздно пойдешь сегодня работать.

– Ты же сам только что сказал, что некуда торопиться, – напомнил Руб.

– Это было полчаса назад.

Руб соскользнул с табурета.

– Ты придешь к нам, когда закончишь здесь?

Салли ответил, что придет.

Когда Руб и Питер ушли, Уилл с шумом допил остатки какао. На носу у него по-прежнему белело пятно взбитых сливок. Салли вытер его салфеткой. Мальчик улыбнулся деду, потом, нахмурясь, оглянулся на дверь, за которой только что скрылись отец и Руб; Уилла явно что-то тревожило. Он подался к Салли и прошептал смущенно:

– Руб воняет.

По целому ряду причин Салли не хотел покупать тот пикап, на котором ездил ныне благодаря “Автомобильному миру Гарольда”. Во-первых, даже без снежного плуга эта машина была ему не по карману. Во-вторых, прежний владелец пикапа, кем бы он ни был, холил его и лелеял. Нигде никакой коррозии, даже обивка не порвана. Снаружи на краске ни царапинки. Правда, пробег почти шестьдесят тысяч миль, но Салли видел, что мили явно выдались легкие, и не доверял им. Вполне вероятно, на этом пикапе никто никогда не работал, а ему-то надо работать. Салли считал, что пикапы совсем как люди. Если с самого начала их холить и лелеять, избалуются и подведут в трудную минуту. И он решил сразу показать пикапу, что прежняя хорошая жизнь закончилась. В первый же день, сдавая задом, Салли случайно врезался в столб, разбил красный отражатель на задней фаре и помял бампер. На следующей неделе, открывая водительскую дверь, впечатал ее в пожарный гидрант у букмекерской конторы, куда заехал поставить обычную тройку; на краске остался заметный скол. Предыдущий хозяин пикапа, чтобы защитить кузов, постелил туда резиновый коврик – полная глупость, по мнению Салли. Ему нравилось слушать, как гремят инструменты, когда он в конце рабочего дня швыряет их в машину. Звук, с которым лом отскакивает от платформы кузова, ласкал слух Салли, и он не намерен был лишать себя удовольствия. Первый раз, бросив гаечный ключ на коврик, он не услышал ничего, подумал, что промахнулся, и обошел автомобиль, высматривая в чудом уцелевшем сугробе отверстие в форме гаечного ключа. Ничего не обнаружив, все-таки заглянул в кузов и увидел ключ на резиновом коврике. На следующий день Салли за двадцать долларов продал коврик сыну Рут, Грегори, чтобы его подбодрить. После матча Бат-Шуйлер Грегори вылетел из школы, устроился складским рабочим в новый супермаркет у федеральной автомагистрали и купил себе пикап, чтобы туда добираться. Коврик ему понравился. На коврике и надувном матрасе в кузове пикапа можно заниматься сексом. Теоретически.

И когда часов в десять утра Салли с Уиллом вышли из закусочной и забрались в пикап, Салли с удовлетворением отметил, что машина по виду, ощущению и даже запаху все больше смахивает на ту, которая могла бы принадлежать ему, а не на ту, которая ему не по карману. Окна были приятно грязные, на полу скопились пластмассовые стаканчики из-под кофе и газеты с отпечатками грязных ботинок. Уилл, видимо, тоже пришел к выводу, что машина все больше похожа на ту, которая могла бы принадлежать его деду, и в салон забирался осторожно, посматривая под ноги, точно в полу под газетой могла оказаться дыра.

Салли повернул ключ в замке зажигания, попятился было из переулка позади закусочной, но мальчик сказал: “Дедушка, мой ремень”, Салли затормозил и пристегнул внука.

– Вот так, – сказал Салли. – Если твоя бабушка узнает, что я вожу тебя без ремня, мне конец, правда же.

– И мама тоже, – уныло добавил Уилл.

– Ты с ней разговаривал? – спросил Салли, отпустил педаль тормоза и вновь принялся сдавать задом.

– Она звонила вчера вечером. Они кричали друг на друга, – смущенно признался Уилл.

– М-м-м-м, – промычал Салли. – Все равно тебя они любят. Если они злятся друг на друга, это еще не значит, что они не любят тебя.

Мальчик промолчал.

Салли выехал из переулка на Главную и спросил:

– Знаешь что?

Уилл не ответил, и Салли толкнул его локтем:

– Дедушка тоже тебя любит.

Уилл нахмурился:

– Дедушка Ральф?

– Нет, – ответил Салли. – Дедушка я.

– Знаю, – сказал мальчик.

Самое странное, понял Салли, что это правда. Ему нравилось общаться с внуком. В первое утро, когда Питер явился работать в сопровождении Уилла, Салли дал понять сыну, что это не лучшее решение.

– Он не будет мешать, – понизив голос, заверил Питер.

– Дело не в этом, – ответил Салли, хотя дело было именно в этом – во всяком случае, по большей части. – Что, если он поранится?

– Как?

– Например, ты промахнешься молотком по гвоздю, он отскочит и попадет парню в глаз. Твоя мать убьет нас обоих.

Питер покачал головой:

– Кто бы мог подумать? Мой отец беспокоится, что гвоздь отскочит и попадет в его внука.

– Окей, – сказал Салли. – Не хочешь, чтобы я за него беспокоился, не буду.