– Ты немой, даочжан? – предположил староста, когда Чангэ так и не ответил ни на один из его вопросов. – Или это обет молчания?

Чангэ сделал над собой усилие, чтобы заговорить. Голос смертного тела он тоже ещё плохо контролировал. Если в него прорывалась духовная сила, людей валило с ног, стоило ему произнести хотя бы слово. С этим стоило быть осторожнее: пару раз его из-за этого приняли за демона и попытались убить.

– Я не немой, – ответил Чангэ с хрипотцой, – но я много лет провёл в молчании и отвык разговаривать.

Этим объяснением старики удовольствовались.

– Даочжан, где твой дом? – спросил старый Ли.

Чангэ покачал головой. Старики переглянулись, оживившись: похоже, этот даос – бездомный.

Шаман откашлялся и сказал:

– Даочжан, почему бы тебе не остаться в деревне Синхэ?

Чангэ опять покачал головой и выговорил:

– Я хожу по свету и изгоняю злых духов.

– Ну так и ходи на здоровье, – сказал староста, – просто тебе будет куда возвращаться.

– Тут поблизости и водопад есть, – покивал шаман, который кое-что смыслил в культивации.

Он слышал, что даосы медитируют, стоя под водопадом, чтобы избавить себя от мирских страстей.

– Нам даос позарез нужен, – пожаловался старый Ли.

– Для чего?

– Чтобы вернуть деревне удачу, – сказал староста.

Чангэ нахмурился и сказал:

– Даосы не талисманы для привлечения удачи. А я скорее навлеку на вашу деревню невзгоды.

Ещё одна причина, по которой он не оставался долго на одном месте. Чангэ опасался, что может навлечь беду на людей, с которыми живёт. Его изгнали с Небес, но он не был уверен, что его наказание ограничивается лишь ссылкой. Небесный император, бывший ему прежде братом, мог отправить Чангэ вдогонку какое-нибудь проклятие: он был мстителен и злопамятен и не терпел, когда с ним вступали в открытое противостояние, как это сделал Чангэ. Он подмечал, что если задерживается на одном месте, то вокруг него начинают стягиваться беды: несчастные случаи, стихийные бедствия…

– Об этом переживать нечего, – сказал староста. – Хуже того, что уже есть, не будет. Наша деревня будто сама неприятности притягивает. Глядишь, твои невзгоды сойдутся с нашими неприятностями да и превратятся в удачу.

Чангэ сильно в этом сомневался. Но слова старосты вызвали у него любопытство.

– Эта местность притягивает беды? – спросил он вслух.

– Ещё как притягивает! – воскликнул старый Ли. – Рыба, вон, из реки ушла.

– Кто о чём, а он о своей рыбе! – фыркнул шаман.

Чангэ поглядел по сторонам. Ауры Скверны он в этой деревне не чувствовал, но ощущал какую-то… пустоту, что ли?..

– А храм какого бога здесь находится? – уточнил он.

Боги нередко забывали о своих прямых обязанностях, а при новом Небесном императоре совсем распустились, так что Чангэ не удивился бы, если бы какой-нибудь бог удачи просто позабыл отметить это место на карте миров.

– Так нет у нас храма, – покачал головой шаман. – Говорят, когда семья Цинь жила здесь, то и святилище было, а когда уехала, то и алтарь с собой увезла.

– Так не годится, – нахмурился Чангэ. – Того гляди, сюда ещё и злых духов притягивать начнёт.

Шаман закивал:

– Злой дух у нас тоже имеется, живёт в заброшенной хижине на берегу Синхэ.

– Показывайте, – велел Чангэ.

Заброшенная хижина стояла на берегу реки, невдалеке от того водопада, о котором упомянул шаман. Злой дух оказался всего лишь заблудшим духом, Чангэ без труда выпроводил его из этих мест и направил куда следует.

Хижина показалась ему подходящей, и он сказал:

– Сделайте здесь храм Речного бога. Тогда в реку вернётся рыба.

Но деревенские ничего не смыслили в храмах, и Чангэ пришлось остаться, как он полагал, ненадолго, в деревне, чтобы всему их научить.

Полагал – ненадолго, а вышло – навсегда.

Чангэ жил в заброшенной хижине на берегу Синхэ вот уже несколько тысяч лет. Хижину теперь называли Речным храмом.

Чангэ не планировал оставаться в этих местах так долго, но люди поколение за поколением уговаривали его, а он не мог им отказать. Люди были слабы, нуждались в защите. Он учил их преодолевать невзгоды, но старики умирали, а новые поколения людей были ещё слабее прежних, и всё приходилось начинать заново.

Люди считали его не то полубогом, не то святым человеком. И хоть Чангэ и назывался даосом из Речного храма, но приношения люди оставляли скорее не богу реки, а самому Чангэ. Они верили, что пока даос живёт здесь, то и удача от них не отвернётся. Чангэ не замечал этого, но его присутствие благотворно влияло на эту местность.

Если он не отправлялся куда-нибудь изгонять злых духов, то медитировал в Речном храме или у водопада. Он значительно повысил свою культивацию за эти годы и для смертного был невероятно силён.