Палашов строго поглядел на испытуемого. Тот, казалось, был согласен на всё. Дальше они молча бороздили российские холмы, пока, наконец, не подъехали к Милиному дому. Девушка открыла ворота, машина въехала, все прошли в дом.

— Мы разместимся у вас на террасе? — официально обратился следователь к Миле. Она только пожала плечами. — И, пожалуйста, оставьте нас. Я позову потом.

Когда Мила скрылась на втором этаже, Палашов принёс чемоданчик, достал бумагу и ручку, устроился напротив Василия и начал:

— Пожалуйста, расскажи с самого начала того рокового вечера, что ты делал, видел и слышал. И ответь на все мои вопросы. Предупреждаю тебя, что за дачу ложных показаний наступает уголовная ответственность по статье триста седьмой уголовного кодекса, а за отказ от дачи показаний — по статье триста восьмой. Штраф, исправительные работы, арест до трёх месяцев. И ещё — болтать обо всём, что тебе станет известно из уголовного дела, недопустимо. Статья триста десятая. После я возьму с тебя подписку о неразглашении. Понятно? Отнесись серьёзно. Итак, твоё полное имя?

— Леонов Василий Николаевич.

— Дата рождения. И сколько полных лет.

— Э… Четырнадцатое декабря тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Полных — восемнадцать.

У Евгения Фёдоровича урчало в животе от голода, и организм со страшной силой требовал никотина, но обстоятельства сводили на нет эти плотские желания. Ручка плясала краковяк по белой бумаге формата А4.

— Где и с кем проживаешь постоянно?

— В Москве, с отцом и матерью.

Молодой человек назвал точный адрес в одном из спальных районов столицы.

— Ну что же, — Палашов внимательно посмотрел волчьим взглядом на парня, тот уже привык к новому положению и начал понемногу наполняться прежней наглостью, — дружочек, Василий Николаевич, теперь припомни хорошенько, чем ты занимался с восемнадцатого на девятнадцатое августа сего две тысячи первого года. Думаю, ты ещё не успел сильно запамятовать?

— Э-э… Ну…

— Начни с утра.

— Мы с отцом были на участке. Отец — в отпуске. Я — на каникулах. Э… Я в институте учусь.

— Дай полное имя отца.

— Леонов Николай Валентинович.

— В каком же ты институте и на кого учишься?

— В автодорожном, МАДИ8.

— Ну-ну.

— На экономиста.

— Ух ты! Котлером9, значит, будешь? Неужели на бюджетном?

— На коммерческом. Биллом Гейтсом10 буду.

— Высоко метим! Только ведь Бил Гейтс — не экономист, а программист. А папенька кто у нас?

— Начальник охранного предприятия.

— А, умывальников начальник и мочалок командир!11 Интересно-интересно. Сынок начальника якшается с деревенским быдлом. А матушка у нас кто?

— Заведующая столовой, — несколько сконфузился Василий.

— Не робей, Василёк! Вполне приличная должность. Продолжай. Вы были на участке…

— Я смотрел фильм на ноутбуке. Э-э… потом мы обедали.

— Какой фильм, позволь узнать?

— «Быстрый и мёртвый»12.

— Вестернами увлекаешься. Продолжай.

— Ближе к вечеру я пошёл на улицу. К месту, где наше, как вы говорите, быдло собирается.

— Это где?

— Да вот здесь, перед кладбищем, на выгоне. Я рано пришлёпал, никого ещё не было. Сел на брёвнышко и травинкой в зубах ковырял. Я что-то долго сидел, уже собирался уйти, когда, наконец, Денис Певунов с двумя своими соседками подоспел. Он их за талии вёл. Это были наши две крали — Валечка Белова и Женька Иванова. Ещё чуток посидели. Потом Рысев Лёха с Дашкой Журавлёвой под ручку прибыли. Последние Глухов с Олесей пришли. Он её за руку тянул.

— Во сколько это было?

— Когда Тимофей с Олесей пришли, наверное, полдесятого было. Мы решили за деревню выйти, вот сюда, — он указал рукой направление, — в кусты. Вы, наверное, видели?

— Да. Я отсюда приехал. Как отчество Дениса Певунова?

— Александрович.

— А Вали Беловой?

— Семёновна.

— Жени Ивановой?

— Анатольевна.

— Олеси Елоховой?

— Игоревна.

— Хорошо. Продолжай.

— Мы шли мимо этого дома, смеялись. Нам Лёха Рыжий, ну, в смысле, Рысев, глупости какие-то рассказывал. Анекдоты травил. Тут Милка нас догоняет и говорит: «Ребят, возьмёте меня с собой?» Глухов говорит: «О-па! Ну, пошли». Девчонки у нас все нарядные, привлекательные, надушились, подкрасились. И Милка тоже. Она обычно с нами не ходит, задаётся. А тут раз тебе и пошла. Лёха на неё лыжи навострил, а Тимофей ему быстренько лыжню перерезал. Ну, тот особо не в обиде. Он вообще не обидчивый. В том году раз Пашка Круглов у него Дашку увёл, а ему всё с гуся вода. Так вот… Рысев всё болтает, мы хохочем. Я иду и думаю: «Ну что Милку мы взяли? Чего она делать-то будет, когда мы по кустам разбредёмся?» Я лично Валечке Беловой симпатизирую.

Палашов строчил по бумаге, время от времени бросая взгляд на допрашиваемого. На последних словах он остановился и спросил:

— И сильно симпатизируешь?

— Да гулял с ней всё лето почти. Но скоро я с ней расстанусь, думаю. Я — из Москвы, она — из Балашихи. Где нам встречаться? Да и когда? У меня — институт, у неё — школа.

— Понятно. Отношения в стиле поматросил и забросил.

— Да она сама сказала, что у неё парень есть. Только сюда она его взять не может, потому что родители против.