Он вышел из магазина, самодовольно втянув свежий воздух в ноздри, и пошагал в сторону сельсовета. Ему повезло: входная дверь была открыта. Он поздоровался и представился.

На большом стуле с высокой спинкой восседала за столом миловидная и для деревни очень даже ухоженная полная матрона слегка старше бальзаковского возраста17. Поправляя причёску, она довольно любезно поинтересовалась, чем может быть полезна. Палашов вытащил блокнот из кармана джинсов, а также предъявил ей удостоверение.

— Что-то я вас, молодой человек, не припомню…

— Думаю, вы помните Лашина Леонида Аркадьевича, — лаконично ответил следователь, не желая рассыпаться в любезностях. — У меня мало времени… Найдите мне, пожалуйста, адреса хозяев вот этих домов в Спиридоновке. Вы, наверное, слышали: там произошло убийство.

— Да, дошли уже слухи, — подтвердила женщина и с достоинством поднялась с насиженного места. — Что творят, а? Это уж совсем!.. — Она открыла лакированную дверку в боковом тёмно-коричневом шкафу и сняла с полки папку. — Присядьте, Евгений Фёдорович. Конечно, если бы мы с вами раньше встречались, я бы вас не забыла. Тут у нас другой ваш коллега кражей недавно занимался. Но не Лашин, а молодой такой… симпатичный…

— Наверное, Бургасов, — поддержал беседу Палашов, с жадностью глядя на папку.

— И где только следственные органы таких красавцев находят? — Чиновница повернулась, сверкнув на него глазами.

Он только хмыкнул в ответ.

— Вам с вашим Бургасовым в кино бы сниматься.

— Не дело для мужика.

— Зато бы прославились.

— Там без нас таких — не протолкнуться!

Женщина пожала плечами. Она уселась, открыла папку и сказала:

— Говорите, какие дома.

Тут работа закипела. Следователь два слова — чиновница десять. Минут через двенадцать несколько страниц в его блокноте были заполнены списком владельцев домов и адресами, по которым они были зарегистрированы.

— Скажите, а старшеклассники ваши в дьяконовскую школу ездят?

— Да. У нас здесь только начальная.

— Вы очень любезны. Большое спасибо! — завершил мужчина вежливой нотой визит.

— Всегда — пожалуйста. Очень приятно познакомиться.

— Взаимно. Всего доброго.

Палашов быстро спустился по ступенькам с деревянного крыльца серого кирпичного одноэтажного с высокой двускатной крышей дома. При взгляде на Милу, стоящую возле машины, изнутри его кольнуло будто заблудившейся в организме иголкой. Он почувствовал лёгкое волнение. Подойдя ближе, он услышал от неё:

— Мне стало как-то не по себе одной в машине, и я решила подышать воздухом.

Он понимающе кивнул и сказал:

— Теперь прыгай назад. Мы двигаемся дальше.

Она покорно забралась в машину на переднее место для пассажира. Машина затарахтела и отправилась в путь.

Проехав вниз по плотине мимо пруда, они столкнулись с олицетворением несовершенства российской жизни — дорога, некогда заасфальтированная, была выдолблена так, что ямы невозможно было объехать. Водителя и пассажирку кидало и трясло, несмотря на очень низкую скорость. Палашов стиснул зубы, чтобы не ругаться на чём свет стоит. Он прикладывал всё водительское мастерство, но машина то и дело ныряла в ямы. И если Мила ещё могла любоваться окружающими лесами и полями, канавками и прудами, то водитель начисто был лишён такой возможности. Стало лучше, когда приблизились к посёлку городского типа Дьяконово.

— Мила, здесь мне нужно в школу заехать. Может, минут двадцать подождать придётся.

— Хорошо. Конечно.

Медленно и извилисто одолели часть посёлка, в которую входили брошенные здания бывшего спиртзавода, магазин, запертый клуб, двухэтажные панельные дома, пока не подъехали по улице Барская Слобода к непривлекательной, панельной, обшарпанной, но довольно просторной школе с большими окнами. Палашов снова оставил девушку в машине, а сам отправился в неопределённого цвета здание, которое, возможно, было когда-то белым. Ему посчастливилось застать директора школы Крутилину Елену Петровну. Пришлось здорово огорчить эту милую женщину такой печальной новостью об одном из лучших учеников. Да и самому снова огорчиться, глядя на неё. Сразу стало понятно, что характеристика Вани будет положительной, но официальная бумага должна была лечь к нему на стол, поэтому он оставил на неё официальный запрос.

В машину Палашов сел хмурым и неразговорчивым. А присутствие в ней Милы только усугубляло его мрачное настроение. Девушка, взглянув на него, тоже заметно сникла. Они выехали на дорогу. Дальше покатились только пыль столбом, словно попали в другой мир. Добрались до следующего ПГТ Мордвес и после него снова окунулись в дорожный ад. Немалыми усилиями и по плохому съезду они, наконец, выбрались на Воронежское шоссе. За время этой части пути Мила, качаясь и подпрыгивая, замечала и впитывала малюток-птиц, разношёрстных собак, пёстрых коров, белые кучевые облачка, бредущих вдоль дороги просто одетых людей. Они преодолели один железнодорожный переезд перед вторым посёлком, но по счастью не было поездов, и они не задержались. Домишки были самое большое в два этажа.

Выруливая на шоссе, Палашов вклинился в поток перед синей иномаркой. Недовольный водитель, пользуясь преимуществом техники, обогнал «девятку» и резко затормозил перед ней. Тормоза отчаянно взвизгнули, пассажиров резко бросило вперёд и шлёпнуло об сиденья. Посмотрев на Милу, одёргивающую подол платья, водитель, ухмыляясь, проговорил вслед удаляющейся иномарке:

— Ну и что ты выёживаешься, крендель? Сел на иномарку и теперь думаешь, что тебе всё можно? — И тут же обратился к девушке: — Ты в порядке?