— С Таниэлем точно всё хорошо? — начинаю задыхаться я.

— Абсолютно! Цел и невредим, — уверяет она, согревая своими ладонями мои окоченевшие пальцы. — Всё будет хорошо. Успокойся! — говорит моя подруга, но я только и думаю о грёбанном Деймоне. И что же мне теперь делать? После всего этого?

— Кирена? — и я резко поднимаю голову, окунаясь в её светло-голубые глаза, которые смотрят на меня с недоумением. — Почему он назвал тебя Киреной?

— Неважно… — выдыхаю я. — Последнее, что я сейчас хочу делать — это расстраивать мою подругу ещё больше тёмными страницами своей биографии, которые в самой гаденькой манере были от неё скрыты.

— Кира? — Фелиц смотрит на меня своими лучезарными золотистыми глазами и кладёт руку мне на плечо. — Я тебя поздравляю! Ты смогла подчинить себе знамя самого Эмпайра! Это же невероятно!

Я лишь вымученно улыбаюсь и от чистого сердца благодарю его. Несмотря на то, что мой внутренний голос злостно насмехается надо мной, я точно знаю, что Фелиций говорит это от чистого сердца. Смотря в его светящиеся добротой глаза, я ощущаю сильнейшую вину за то, что втянула его, и мою лучшую подругу в этот кошмар. Слёзы начинают подступать к моим глазам, когда я понимаю, что подписала им не просто смертные приговоры, а трёхмесячные абонементы в комнату пыток.

— Фел, прости, — извиняюсь я, когда слёзы начинают душить меня. — Мне нужен был белый колдун, а ты…ты… — «весьма сильный среди светлых» — хочу сказать я, но мне просто не хватает сил.

— Кира, Кира! Ты чего? — он крепко сжимает мою руку, от которой идёт успокаивающее тепло, и мне становится намного легче. — Я рад быть здесь рядом с тобой! Это лучшее, что могло со мной случиться! Я всегда мечтал попасть в гильдию, но никогда не был уверен, что хоть кто-то вообще обратит на меня внимание! Спасибо тебе за эту возможность! Спасибо за веру в меня! Я тебя не подведу!

Я помню Фела с раннего Прайма — тихого, зажатого, стеснительного и вечно боящегося всего парня. Мне казалось, в детстве он не шарахался только от своей тени. Но сейчас как будто что-то изменилось, что полностью подкрепляется результатами его тестов. Это уже не тот потерянный и робкий парень, кем он был много лет назад; в нем появился какой-то внутренний стержень и несгибаемая воля. Я помню, что на всех занятиях по колдовству, когда были смежные уроки, Деймон работал в паре именно с Фелицием, рука об руку много лет. Возможно, за время этих тренировок Тёмный смог значительно вывести испуганного парнишку из себя, показав ему оборотную сторону его души, которая нерешительного подростка привлекла значительно больше. При этом его внешность как будто тоже сделала небольшой разворот в другую сторону, вторя судьбе его знакомства с определённым кругом лиц. Его светло-русые волосы за эти годы значительно потемнели, а несколько глубоких продолговатых морщин на лбу добавляют его округлому лицу возраста. Но при этом в его светло-золотистых глазах читается всё та же доброта, искренность и чистота, что говорит о том, что он не потерял самого себя.

— Кира, я тоже очень рада! Я буду рядом, несмотря ни на что! Обещаю! — заверяет меня Лаэта. — Мы справимся и с Деймоном, и со всеми, кто будет по другую сторону от нас!

В её голубых глазах горит такая решимость, которой я не видела у неё никогда. Неужели это и вправду всех так вдохновляет? Как вообще такое возможно? Я внутренне содрогаюсь от того, на что в действительности я согласилась и, что куда хуже, на что подписала их, ведь я в каком-то смысле буду всё время в стороне. И тут дело вовсе не в Деймоне. Бои гильдий — это не просто поединки, где ты, почувствовав боль и понимая превосходство соперника, можешь сдаться в любой момент; это кровавая бойня за право на жизнь. В нашем обществе Робиус воспринимается как святыня, а членство в сильной гильдии — как своего рода билет в светлое будущее, и боль — это ничто по сравнению с местом, занимаемым в обществе в случае успеха. Мы до сих пор не научились контролировать исходы сражений — смерть это постоянный спутник гильдий на аренах. А я? Что я сделала? Я должна была просто отказаться от всего этого, а вместо этого я втянула Лаэт и Фела в этот ад. Будь я хорошим другом, я должна была бы взять Наиру на эту мясорубку, а никак не самую верную свою подругу и парня-эмпата с открытой душой, который наверняка ещё никогда не сталкивался с этим лицом к лицу.

— Кира, мы всё преодолеем! — вновь повторяет она, по-видимому, прочитав эмоции на моём лице. — Лучше расскажи нам, как всё это было? — пытается отвлечь меня Лаэт.

Со вздохом я медленно подхожу к окну, смотря на тлеющий закат и погружая их в сегодняшний день: событие за событием, разговор за разговором, воспоминание за воспоминанием. По мере того как я говорю, их лица меняются хамелеоном: от смертельного ужаса, когда я упоминаю симуляцию и непонятное существо, убившее меня, до нескрываемого интереса, когда я пересказываю разговор с Директорами и катакомбы Робиуса.

— Что это был за мир или измерение, где ты была с Мортигеном? — рассуждает задумчиво Фел, скорее обращаясь к себе, чем к нам. — Я бы хотел побывать там и познакомиться с ним, но я даже понятия не имею, что это и где. Думаю, Деймон точно знает, — заключает он, а я еле подавляю вспышку ехидности: конечно же, у меня нет ни одного сомнения, что чёртов Деймон точно знает, в отличие от меня!

— Дааа, — протягивает с энтузиазмом Лаэта, — но это только начало! Дальше — больше!

И вдруг, за секунду меняется абсолютно всё, как только мы слышим гулкий звук каблуков, приближающихся к двери. Нет! Не может быть! Он что, передумал? Я резко вскакиваю со стула, и мои мысли кубарем начинают носиться в голове. Я всё-таки надеюсь, что это может быть Таниэль или кто-то из преподавателей, но в глубине души точно знаю, что час настал. Я буквально ощущаю его и эту адскую тяжесть — воздух будто пропитан отчаяньем и безысходностью. Дверь распахивается, и с тихим ужасом я смотрю на него.

Первое, на что падает мой взгляд, — это его покрытые чёрной паутиной руки, потому что смотреть на его лицо и в его тёмные глаза у меня просто не хватает смелости и сил. Его побелевшие костяшки пальцев, сжатые в кулаках, стёрты до основания и все в крови. Капля за каплей она сочится и медленно падает на каменный пол.

Кап-кап.

Кап-кап.

Кап-кап.

От этой картины моё тело холодеет, и страх ледяным кольцом охватывает моё сердце, а голова начинает кружиться. Мне конец! Он просто уничтожит меня, если не своей силой, которая ещё до конца не восстановилась, и это спасло меня в столовой в первый раз, то своими собственными руками, против которых я абсолютно беззащитна. Свой испуганный взгляд я перевожу на чёрные яростные глаза, горящие кровавым огнём.