Проделав отточенное движение мечом, Рэн оставил в слизне большой разрез, едва не разрубив пополам.

— А это ведь наши знакомые! — воскликнул Ер. — Это вас, вроде, потеряли?

Слизень завалился на бок и слабо зашевелил присосками. Ер скривился и отвернулся от этого зрелища.

Лули не придала большого значения явлению нового действующего лица. Отвернувшись, она вскинула голову, оценивающе рассматривая деревья.

— Хуу, почему, стоит мне сорвать персик, как эти слизни нападают, а персик гниет прямо в руках? — обиженным тоном произнесла она. — Я не уйду отсюда без персика!

«Мне плевать на детские капризы», — подумал Ер. Рэн не согласился, но и противоречить не стал.

Пару минут Ер понаблюдал за тем, как Лули с помощью своего телохранителя дотягивается до очередного персика, срывает его и смотрит, как тот гниет у нее на глазах. В другой раз она сорвала персик, а тот потрескался и оброс присосками, а через мгновение превратился в слизня.

Лули повторяла и повторяла это вновь и вновь, и то персики гнили, то превращались в маленьких или больших слизней, то — сразу в кучу слизней. Постепенно губы ее все сильнее кривились и стало казаться, что она вот-вот заплачет.

— Да оставь ты эти персики в покое! — не выдержал Ер.

— Мне нужен этот персик! — плаксивость как рукой сняло, Лули зло зыркнула на него.

От такого отпора Ер даже опешил.

— Капец дети нынче избалованные пошли… — поделился он с пустотой.

— В орден РР такую бы не приняли, — согласилась «пустота» в лице Рэна.

Ер вспомнил Ала и решил тактично промолчать.

Сквозь сильную сонливость, которая даже не давала толком разлепить глаза, Муана охватило раздирающее ощущение того, что он опаздывает. Опаздывает. Ему необходимо поспешить, но так сложно держать глаза открытыми, так сложно просто думать о том, что он должен спешить…

Но затем пелена будто спала. Издалека он услышал слова:

— Это моя добыча. Никто не смеет играть с ней, кроме меня.

Эти слова произнес незнакомый голос, но интонации были слишком знакомы.

«Шен!» — мысленно воскликнул Муан, но не услышал ответа.

— Шен! — воскликнул он вслух.

Он подскочил и заметался по сторонам, пытаясь определить направление голоса, но тот больше ничего не произносил, а туман рассеивался слишком медленно. Серебряная нить направляла его какое-то время, а затем будто запуталась в клубок, и Шен стал ощущаться очень слабо. Муан решил, что это из-за того, что Шен уже не в мире фейри.

Туман постепенно развеивался, а мечник услышал слабый стон. Идя на него, он вышел к персиковому дереву, рядом с которым увидел золотистую шевелюру Ала Луара. Парень склонялся над кем-то, кто сидел у корней.

Муан приблизился, на всякий случай выдвинув меч.

У дерева сидела фейри. Ее шляпка-гриб съехала на макушку, а острые уши были обессиленно опущены. Глаза фейри медленно закрывались и открывались, будто ей сложно было держать их открытыми.

— Где Шен? Что случилось? — решительно приблизившись, воскликнул Муан.

— Похоже, это конец… — тихо пробормотала фейри. — Я истратила все свои силы… Но не преуспела…

— Ты хотела убить моего друга! — возмущенно воскликнул Ал. — Ты тянула к Шену свои зубы, я видел!

— Я… Я хотела лишь выпить немножко его крови… Она казалась такой соблазнительной… В ней должно было быть столько силы… Этой силы хватило бы на долгие годы… Но у меня не вышло. Того пугающего заклинателя защитил еще более пугающий заклинатель…

— Что произошло?! — напряженно воскликнул Муан, хотя уже и так знал ответ.

— Похоже, это Админ появился и ударил ее, — произнес Ал. — Я видел будто бы сквозь сон.

— Эй, фейри, — обратился к той Муан, — развей уже свой туман!

— Не могу, — протянула та. — Даже на это не осталось сил…

— Ну надо же, какая бедняжка, — процедил Ал, наступив на ее бессильно лежащую на земле руку. — Я бы тебе посочувствовал, если бы ты не пыталась навредить моему другу. А теперь развей туман!

Фейри плаксиво взвизгнула.

— Прошу, не надо! Если я лишусь последних сил — я погибну!

— Наверное, нужно было думать об этом прежде, чем нападать на нас? — ничуть не проникнувшись, процедил Ал.

Муан, наблюдающий за его действиями, поймал себя на мысли, что парень явно вырос, и вырос не в праведного заклинателя, если праведность означает смирение. Нет, Ал определенно не собирался отступать ни перед чем, чтобы защитить тех, кто ему дорог. Шен, должно быть, не одобрил бы. Однако Муан ощутил некую долю уважения и подумал, что, вероятно, пора пересмотреть свое отношение и больше не относиться к нему, как к ребенку.