Через десять минут блужданий по лабиринтам улиц, по которым Фредди до сих пор ни разу не проходил пешком, они вышли на пустырь между двумя офисными зданиями. Участок использовался под стоянку машин и с одной стороны был ограничен широким каналом. Черная вода протекала между красно-коричневыми шпунтовыми рядами из металла. К воде спускалась бетонная лестница без перил.

– Там, – Ричи показал на воду.

– В каком смысле?

– Твой приятель спустился и сел в лодку. Каноэ или байдарка, или как их там называют…

– Так он уплыл на лодке?

– Можно и так сказать. А теперь гони десятку. – Ричи снова протянул руку.

Фредди шагнул к нему и отпихнул его руку.

– Я тебе не верю.

– Эй, что за дела. Этот твой тип погрузился в лодку. Я жду свои деньги.

– Как выглядела лодка?

– Мне почем знать! Зеленая. Или желтая, точно, желтая, из этого… как его там… карбония? Такая узкая и желтая.

– В какую сторону он уплыл?

– Туда.

Ричи указал налево, где канал чуть изгибался и терялся между высокими зданиями.

– Я хочу точно знать, как он выглядел.

– Да как все. Высокий, стройный, темные волосы. Больше я ничего не приметил.

– Я думал, ты с ним разговаривал?

– Да, только совсем недолго, и не смотрел на него. Первое правило улицы: не смотри людям в глаза.

Фредди уставился на Ричи. Внутри его закипала злоба, он был готов отвесить бездомному затрещину. Даже если Ричи говорил правду, для Фредди от этих сведений не было никакого проку. В конце концов, он надеялся, что ему укажут вполне конкретный адрес.

Альф дернул его за рукав.

– Тебе бы заплатить, – сказал он. – Уговор есть уговор.

Фредди стоял между ними и чувствовал себя в западне. Но просто взять и уйти он тоже не мог, иначе оказался бы обманщиком в глазах Альфа. Все-таки старик за него поручился…

– Ладно, – сказал Фредди, достал две банкноты по пять евро и протянул одну Ричи.

– Эй! Мы договаривались на десятку.

– За эти жалкие сведения больше ты от меня не получишь.

Ричи прищурился.

– Сделка есть сделка, – процедил он. – Или сам отдай остальное, или…

– Или что?

Фредди выпрямился во весь рост, выгнул грудь и выпятил подбородок. Теперь он был всерьез настроен, чтобы преподать проходимцу урок.

Но удар последовал снизу и пришелся под коленную чашечку. Фредди вскрикнул и потерял равновесие. В следующий миг Ричи ударил его в подбородок и отправил в нокдаун. Фредди лежал поверженный на щебне парковки, но Альф для верности пнул его в почку и сам при этом охнул от боли.

Ричи уперся коленом ему в живот и выгнал весь воздух из легких.

– Или я сам возьму, – сказал он с ухмылкой и обыскал его карманы.

Он нашел двадцатку, но пятьдесят евро были спрятаны надежнее. Ричи помахал банкнотой у Фредди перед носом.

– Возмещение морального ущерба. И вот тебе еще бесплатный совет: не показывайся тут больше.

Ричи отвесил ему затрещину и поднялся, так что Фредди снова мог дышать. Он с жадностью втянул воздух.

– Да, точно, не показывайся тут больше, салага, – добавил Альф.

Они пошли прочь, и Фредди видел, как Ричи отдал Альфу обе пятерки.

Прокатимся.

Йенс отправил Ребекке сообщение, как только распрощался с Вальтером Кнуфкеном.

Ребекка ответила, что у нее есть для него любопытные новости и ей не терпится прокатиться.

Когда он приехал, Ребекка уже дожидалась его на парковке. Хоть Йенс и не знал ее в прежнее время, ему всякий раз было немного больно видеть Ребекку в инвалидном кресле. В свои тридцать восемь лет она лучилась энергией и жаждой жизни, но кресло как будто сдерживало ее. Так, по крайней мере, казалось Йенсу. Ребекка, вероятно, смотрела на это иначе. Он ни разу не слышал от нее жалоб и знал, что она занималась греблей. Ребекка тренировалась в команде и даже готовилась к соревнованиям, но плавала и в свое удовольствие по каналам Гамбурга.

Йенс подкатил кресло к пассажирской дверце. Что еще нравилось ему в Ребекке: она не протестовала, когда он помогал ей с креслом. Как-то раз, еще в первый год знакомства, Йенс затронул эту тему, и Ребекка объяснила, что для нее это примерно как если б мужчина помог ей надеть пальто.

– А я уж думала, ты изменяешь мне с другой, – сказала она.

– Ты же знаешь, для меня нет никого, кроме Красной Леди и тебя. С чего ты взяла, будто я тебе изменяю?

– Потому что уже не помню, когда мы катались в последний раз.