– Так говоришь, словно это обычная работа, – не выдерживает Флоренс. – В школе я продавала билеты в кинотеатре, а ты…

– Для нас так и было. – Он впервые отрывает взгляд от дороги и поворачивается к ней. – Я не бандит из «Острых козырьков», а всего лишь однажды выбрал чуть более прибыльную работу, чем расклеивать объявления. Не знаю, как описать тебе, прости, но это была наша жизнь. В Британии если ты родился в небогатой семье и пошел в государственную школу, то уже проиграл.

– Это же не индийские касты, что за глупости.

– Но очень похоже. – Джек возвращается взглядом к дороге, но теперь касается ее руки. – Ты просто посмотри на нас. Как думаешь, почему самый младший стал главным, хотя Гэри тогда мог его пополам переломить? И он им остается. Что бы ни происходило, мы ни разу всерьез не сомневались в том, кто среди нас лидер.

– Он самый умный? – предполагает Флоренс, уже понимая, что не права.

– Это да, но ему необязательно. Он аристократ. Классовая система вшита в нас с рождения, мы всегда знаем разницу, с первого взгляда. Для тебя прозвучит по-идиотски, но у него словно есть право, которого нет у нас. И это сильнее человека: чертова система не сломается, пока стоит Англия. Мы рождаемся, дышим, работаем и умираем в ней, и никто из нас не выберется.

– И что, не было других вариантов?

– Были, – признается Джек. – Они всегда есть. Но в них тебе не гарантируют успех. Нам достался шанс чего-то добиться. Не утверждаю, что он единственный правильный… Но нам было по пятнадцать. Ты в пятнадцать все верные решения принимала?

– Я не нарушала закон.

– Правда? – смеется он. – До двадцати одного ни разу не пила алкоголь? Не переходила дорогу в неположенном месте?

– Это другое, – защищается она, и получается даже слишком жестко.

– Да то же самое. Мы оба нарушили закон. Просто ты нанесла обществу меньше вреда, чем я. А так, по сути, каждый – преступник.

Флоренс пытается подобрать нужные слова, но не получается. Джек подкован в софистике: звучит, словно у нее нет права его осуждать. Будто они на одной стороне, но ведь на самом деле это не так!

– Ты недавно села за руль пьяной, – произносит Джек тише. – Представь, вдруг ты бы сделала что-то плохое, пока убегала по переулкам, и скажи мне: ты бы хотела, чтобы я смотрел на тебя так же, как ты смотришь на меня сейчас?

Она резко отворачивается к окну, пытаясь спрятать взгляд. Когда в его словах проступают боль и обида, ей и самой становится неуютно. В конце концов, Джек угнал машину, потому что они оба оказались в безвыходной ситуации. Ради нее. Он даже придумал, как говорить с полицией, чтобы его преступление на нее не повлияло.

– Когда вы завязали? – спрашивает Флоренс.

– Почти шесть лет назад. Мы переехали в Нью-Йорк, чтобы репутация за нами не тянулась. С тех пор и до сегодняшнего дня я не вскрыл ни одного замка.

– Тогда почему теперь?

– Потому что ты должна добраться домой вовремя, – серьезно говорит он. – А я, как идиот, потерял бумажник.

Все еще не зная, что ей чувствовать, Флоренс заставляет себя оторвать взгляд от окна и повернуться к Джеку. Она накрывает его руку своей и с трудом улыбается:

– Спасибо.

Факбой

– Мы должны вернуться.

Джек прикрывает рукой мобильник и отставляет его от уха: менеджер из банка никак не берет трубку. Хоть на горячую линию звони.

– Прости?

– Мы должны вернуться к машине. – Флоренс спокойно пересчитывает купюры в кошельке. – И оставить там деньги.

– Зачем?

– Тогда это будет не угон, а нелегальная аренда.

– Алло? – раздается в трубке сонный голос Кемала, его менеджера. – Мистер Эдвардс?

– Секунду, – просит Джек и переводит взгляд на Флоренс. – Не нужно нам возвращаться. Плохая идея.

– Как думаешь, триста евро хватит?

– Мистер Эдвардс? – не унимается Кемал.

– Постой там три минуты! – Джек закатывает глаза и убирает руку от телефона. – Кемал, привет. Я свои карты вчера в баре потерял, заблокируйте, пожалуйста. От меня нужно какое-то подтверждение?

Кемал засыпает его вопросами, и приходится отойти. Процедура, которая не должна быть долгой, растягивается до бесконечности. Странно, но с карт ничего не списали с того самого бара, хотя времени на это было достаточно.

Когда Джек наконец заканчивает разговор и поворачивается к Флоренс, она нетерпеливо переминается с ноги на ногу в дверях.

– Что ты придумала?

– Если мы оставим деньги, это не угон, – упрямо повторяет она. – Можем положить на приборную панель. Когда машину найдут, они увидят плату. Пойдем.