Малви знал: порой причины того, почему все сложилось именно так, как сложилось, ужасно запутаны, но в этом уголке империи эти причины складывались в последовательность математической неизбежности. Человек по имени X обречен умереть. Человеку по имени Y придется его убить. Назовите это хоть «диктатом свободной торговли убийств», потребностями и желаниями спроса и предложения. Уравнение вполне могло бы сложиться наоборот, и Малви понимал: однажды так и будет.

Но в этот раз оно сложилось так.

В этот раз оно не сложится иначе.

Христос пролил свою кровь во имя искупления грехов виновных, всех наследников первородного греха. Пайес Малви — не хромой Христос. Не безвинный мученик, ожидающий распятия.

Обозначим Мерридита как X, а Малви как Y. С законами математики не поспоришь. Река никогда не потечет вверх.

Он нащупал в кармане нож. Твердый, как лед.

Он будет ждать своей минуты всю ночь. На освещенной звездами холодной палубе все видно яснее, чем при свете дня. Люди и их передвижения. Места, где они прогуливаются. Тенистые уголки. Как действуют замки. Какие двери забраны цепями. Какие окна, быть может, останутся открытыми. Перешептывания, не предназначенные для твоих ушей, — например, разговор леди Мерридит и красивого американца вчера вечером.

Сколько еще мы будем притворяться, как дети?

Ради всего святого, он мой муж.

Человек, который обращается с тобой, как с прислугой?

Грантли, перестань.

В моей постели ты так не говорила.

То, что случилось, было ошибкой и не должно повториться.

Ты же знаешь, что этому не бывать.

Я знаю, что так не должно быть.

Малви шаркал по палубе, подняв сырой воротник, дрожал, кутался в мокрую шинель. Луна багровела, облака пламенели золотом. В каютах первого класса загорались неяркие огни.

За кормою «Звезды» он заметил паруса корабля, который уже несколько дней шел следом. В этом соседстве ему мерещилась жестокость, точно само Отмщение гонится за ними на втором корабле. Мысль, что за ним следят, тяготила Малви, будто его сглазил священник-расстрига. От такого проклятия не убежать — от анафемы человека, некогда знавшего святость. Интересно, кто же из пассажиров наблюдает за ним, когда он ходит по палубе. Девицы из Ферманы, которые никогда не смеются? Или один из братьев-линонцев? Или даже американец — может, он из сочувствующих? Многие американцы сейчас сочувствуют ирландцам. То-то он вечно ошивается возле третьего класса, пишет кляузы в записной книжечке, как констебль. Нельзя исключить и того, что его обманули, никто за ним не следит, Пайес Малви один. Но наверное он не знал. Никогда не знаешь наверное.

Кто-то хрипло засопел, и он обернулся. Чуть поодаль, у полуоткрытой двери камбуза обнюхивала свою блевотину истощенная черная сука. На камбузе опрятный маленький китаец разделывал ножовкой свиную тушу. Малви наблюдал за ним, истекая слюной. Голод ревел в нем безысходной страстью.

Он бродил по кораблю, точно следовал карте. Вверх. Вниз. Вперед. Назад. Нос. Левый борт. Корма. Правый борт.

Волны бурлили. Оснастка звенела о мачты. Ветер рвал паруса.

Женщины говорили. Говорили не умолкая.

Особенно молодые.

Не могу тебе передать как мы страдаем разве что тебе довелось изведать голод и нужду без друга или брата кто дал бы тебе шиллинг. Но я на коленах голодная молю Бога чтобы ни ты ни кто из твоих не узнал такого и не страдал как мы страдаем

Письмо ирландки сыну в Род-Айленд

Пятый день путешествия, в который капитан делает заметки о тревожном происшествии (оно будет иметь самые суровые последствия)

Пятница, 12 ноября 1847 года

Осталось плыть 21 день

Долгота: 20°19.09’W. Шир.: 50°21.12’N. Настоящее поясное время по Гринвичу: 11.14 пополудни. Судовое время: 9.53 пополудни. Напр. и скор, ветра: NW, 4 узла. Море: всю прошлую ночь беспорядочные короткие волны, нынче спокойное. Курс: SW 226°. Наблюдения и осадки: очень холодно. Весь день ливень с громом. В двух милях за кормой идет «Кайлмор» из Белфаста. Впереди — «Синяя скрипка» из Уэксфорда.

Вчера ночью умерли четверо наших трюмных пассажиров: Питер Фоули из Лехинча (сорока семи лет, земледелец), Майкл Фестус Глисон из Энниса (возраст неизвестен, но очень пожилой, подслеповатый), Ханна Доэрти из Белтёрбета (шестидесяти одного года, бывшая домработница) и Дэниел Адамс из Клэра (девятнадцати лет, фермер, лишившийся земли). Их бренные останки были преданы морю. Да смилуется Всемогущий Господь над их душами и да примет их в убежище, где царствует Его мир.

Всего с начала пути умерли восемнадцать человек. Пятеро сейчас в изоляторе, у них подозревают тиф. Двое из них наверняка не доживут до утра.