Так ничего и не увидев, поднимаюсь и иду на кухню, откуда доносятся запахи еды и звуки передвигаемой посуды.

– Доброе утро, – басит Иван, поворачиваясь ко мне от плиты. Он одет в светлую футболку с коротким рукавом, и очертания татуировки угадываются теперь очень хорошо. Пугающая такая картинка, почему-то вызывает оторопь.

Сама футболка навыпуск, свободная, плотные джинсы на военный манер, с множеством карманов и каких-то ремешков непонятного назначения, мешковатые и не мешают свободе передвижения.

И Иван этой свободой пользуется вовсю.

Он легко перехватывает сковороду с шкворчащей на ней яичницей, другой рукой цепляет тарелку, перекладывает приготовленное на нее, и все это – одним слитным движением, плавным и неторопливым, но в то же время экономным.

Моргаю, поймав себя на слишком внимательном взгляде на его крупные грубоватые пальцы, смотрю в лицо:

– Доброе…

Это не звучит утверждением, да и плевать.

Для меня утро явно не доброе.

– Позавтракаешь?

Он достает еще одну тарелку, перекладывает на нее остатки яичницы, посыпает нарезанной зеленью, сыром, ставит на стол большое блюдо в овощами.

– Полагается, конечно, новогодними салатами похмеляться, но я как-то не особенно люблю, – продолжает он комментировать свои действия, доставая из ящика приборы.

Я пораженно наблюдаю за его движениями. Надо же… Совершенно освоился, ведет себя, как будто дома!

– Спасибо, не хочется, – сухо отвечаю Ивану.

– Тогда кофе, – кивает он, совершенно не смутившись и не расстроившись из-за моего отказа.

И ставит на стол чашку с кофе. Вареным. Ароматным.

Сглатываю и машинально сажусь на табуретку.

Он удовлетворенно кивает, садится напротив, принимается за еду. А я пью кофе, невероятно вкусный, кстати, я такой не умею варить, и наблюдаю за Иваном, в очередной раз поражаясь его бесцеремонности. Вообще ведь ни грамма смущения, ни одного слова про вчерашнее, никаких оправданий.

«Не скажу, что не хотел…», – опять приходят мне в голову его слова, и щеки начинают гореть.

Аккуратно выдыхаю, пытаясь успокоить себя. Нашла, из-за чего так волноваться и краснеть! Словно не взрослая женщина, а девчонка неопытная!

Иван быстро доедает завтрак, тоже тянется к кружке с кофе, отпивает, чуть прижмурясь и блаженно выдыхая.

Откидывается на стену позади себя, смотрит на меня.

И от его пристального, очень внимательного взгляда становится еще больше не по себе, щеки уже не вспыхивают, а буквально огнем горят!

Атмосфера сгущается сильнее, и мне становится трудо дышать. А в голову лезут постоянно глупые мысли о том, что мы наедине сейчас, и такая тесная кухня. И он меня уже целовал.

Опасно это все. И неправильно.

Мой муж в соседней комнате… Его брат…

– Я помню о твоем… приказе, – Иван первым разбивает этот сумрак напряжения между нами и делает это настолько резко, неожиданно, что не успеваю подготовиться даже!

И опять, опять поражаюсь его прямоте и отсутствию каких-либо границ! Это надо же, пока я у себя в голове пережевывала все случившееся, миллион раз обдумывая, как начать разговор, как вообще дальше быть, Иван просто взял и заговорил! Вот так, запросто!

Опять застав меня врасплох! И все, что остается делать теперь – только ждать, что же он скажет дальше.

– Я не могу изменить того, что уже было, – продолжает он спокойно, – и я понимаю твою… обиду и беспокойство. И, если бы не Севка, я бы уехал еще ночью… Но я хочу ему помочь. И тебе, как бы ты к этому ни относилась. И потому предлагаю… Если не забыть, то отпустить произошедшее. И жить дальше. Обидеться ты сможешь потом, когда брат встанет на ноги. Договорились?

Я пораженно моргаю, потому что именно такой речи от него не ждала.

И стыжусь ужасно своих мыслей и своего поведения, детского какого-то, идиотского даже.

Вот ведь дурочка! Увлеклась воими обидами, своим порушенным эго, и совершенно забыла про то, как будет лучше для мужа! Быстро же у меня мозги набекрень уехали…

И в этой ситуации именно Иван, хоть он и спровоцировал проблему, поступил, как нормальный взрослый челоек, переживающий о брате, а не как законченный эгоист, думающий только о себе.

Мне до такой степени стыдно, что не находится, что сказать, просто киваю в ответ на его слова, и опускаю взгляд, выискивая в темноте кофе неизвестно, какие откровения.