— К чему все это? — спросил Грэз и указал в сторону, где находился Лающий тупичок.

С нашего месте поселения нищих не было видно, но я догадалась, что Грэз имел в виду.

— Вон там наше будущее, — сказал он севшим голосом. — Нам туда.

— Если останешься в Кинаре. Но есть и другие города.

— Нет, Эйна… Ничего хорошего больше не будет. Это конец.

Мы с Лидсом переглянулись.

— Не бросай Грэза, — тихо попросила я. — Пожалуйста.

Конюх кивнул, но моя тревога не проходила. Грэз выглядел так, словно его жизнь кончилась этим утром.

— Ты сможешь вернуть свое положение… Ничего не потеряно…

— Не с этим, — сказал он.

Грэз положил руку на шею и сжал, словно хотел себя задушить. Мой рот стал непослушным, но я заставила себя сказать:

— А если бы ты убрал метку?

— Невозможно… Маги Осароса не возьмутся за это. Никогда…

Я прикусила губу. Темная полоса, наподобие следа от удавки, служила обвинением и для меня тоже. Возможно, колдовство могло стереть ее. Я не знала наверняка, но мне следовало попытаться…

— Грэз… Лидс… Я могу… — я запнулась.

Это было малодушно и трусливо, но я не закончила, а потом на дороге показались мальчики. Вил и Тид ехали верхом на Пит, которую нагрузили сумками с припасами. Я запретила детям приходить на Темную площадь и вместо этого велела найти нас после, за пределами города. Будь у меня больше мужества, я бы прогнала мальчишек, а затем освободила от меток Грэза и конюха. Вместо этого при виде детей я почувствовала облегчение…

Тидел первым соскочил на землю и сразу бросился на шею Лидсу. Они заговорили о чем-то своем, во что я не стала вслушиваться.

— Все собрали, как я велела?

Вилис кивнул. Он испуганно косился на Грэза, которого вряд ли раньше видел в таком разбитом состоянии, а затем устроился на камне чуть в стороне. Всем своим видом Вил показывал, что находится тут сам по себе, и я почувствовала себя лишней. Лидс прощался со своим воспитанником, а Грэз ушел куда-то в собственные мысли. Я осторожно села рядом, положив руку на его плечо, ощущавшееся каменным. Мимо нас по тракту проезжали люди, верхом и в повозках. Все они куда-то спешили…

Закончив говорить с воспитанником, Лидс осмотрел содержимое сумок (дети собрали для изгнанников еду на первое время и одежду), а я вложила в руку конюха кошелек.

— Наверное, все, — сказал Лидс, потрепав Тида по голове. — Нечего теперь тянуть.

— Удачи, — пожелала я им.

— Да уж… Она понадобится. Ну, поехали, хозяин?

Грэз тяжело поднялся с земли.

— Напиши мне, — попросила я напоследок. — Как будет возможность передать письмо… Пожалуйста!

— Конечно, — согласился он. — Я напишу…

Обняв мальчишек за плечи, я повела их обратно в город. День только начался, а работа, как я считала, помогала отвлечься от дурных мыслей…

Я ошиблась. Едва добравшись до «Белой ласточки», Тидел сбежал от нас. Вилис тоже сказал, что хочет побыть один, и заперся в комнате наверху. Я села на лавку, поставленную во дворе для Вила, и сложила руки на коленях. «Белая ласточка» осиротела. Не было слышно ржания Пит, и Тидел не напевал за работой.

— Уважаемая, — раздался чей-то голос. — Я по поручению лорда управителя…

— Ты сегодня бледная.

Моя рука дрогнула, и душистая смесь просыпалась мимо чайника. После прощания с Грэзом прошло не более часа. Лорд должен был догадаться, что в такой день я не могла стать для него хорошей компанией.

— Ты ведь понимаешь, что я не мог отпустить их? Закон един для всех.

Мы снова находились в маленькой гостиной. Кернел выглядел совершенно обычно, и от этого я почувствовала сильную обиду.

— Вы знаете, господин, какую жизнь ведут изгнанники?

— Догадываюсь, — кивнул маг.

— Они обречены скитаться до конца жизни… Изгнанников лишают надежды на будущее.

— Я знаю, Эйна. В этом суть наказания.

Я не могла отделаться от мысли, что проявила малодушие. Двое небезразличных мне людей в это самое время находились в дороге. Для них будет удачей найти приличный ночлег, а я собиралась пить чай в красивой комнате.

— Люди отвечают только за свои поступки, — сказал лорд, словно догадавшись о моих размышлениях. — Между виновными и безвинными существует черта, проведенная законом. Или они не понимали, что пересекают ее?