— Грэз понимал, — признала я, садясь напротив лорда. — Не мог не понимать. Про Лидса я не уверена…

Неожиданно Кернел протянул руку. Прикоснувшись к моему подбородку, маг заставил меня поднять голову.

— Магия опасна для обывателей и требует опытных рук. Мне приходится быть суровым ради порядка в городе и безопасности людей, за которых я вынужден отвечать. Я не имею права делать исключения.

— Я знаю, господин.

— Я рад это слышать.

Кернел вглядывался в мое лицо, и я отстранилась.

— Вы проявили милосердие. Я благодарна вам и не смею просить большего.

Маг замер, но потом произнес, как мне показалось, с досадой:

— Я не могу тебя понять, Эйна. Ты произносишь правильные слова, но я совсем не уверен, что мысленно ты не упрекаешь меня.

— Я упрекаю не вас, господин. Только себя.

— Почему? — заинтересовался маг.

Конечно, я не могла признаться, что за годы занятий колдовством перестала понимать, что было хорошо, а что плохо. Я давно запуталась, и каждый раз выбор превращался для меня в мучительную головоломку. Вот и сейчас я сомневалась, правильно ли поступила, отпустив Грэза и Лидса одних.

— Что бы Грэз ни совершил, до появления Вилиса он был единственным близким мне человеком… Теперь он уехал без меня.

Я опустила голову и принялась разглядывать ковер на полу. Мне следовало бы промолчать, а лучше было вовсе не приходить в высокий город. Наверное, я могла отказаться от приглашения, и ничего бы мне лорд за это не сделал…

— Ты думаешь, что должна была отправиться за ним в изгнание? Или этого требовал от тебя «твой друг»?

— Он такого не просил, — вступилась я за Грэза, и тогда Кернел накрыл мою руку своей.

— Тебе следует уважать себя чуть больше.

Голос лорда звучал низко, и от этого казался особенно проникновенным.

— О чем вы, почтенный?

— Ты хорошая женщина, Эйна, но бессмысленная жертвенность никого не красит.

Кернел сжал мою ладонь, а мне нечего было ему возразить. Я не догадывалась, что лорд окажется настолько проницателен.

— Совершая преступление, человек должен быть готов принять последствия, а здесь, в Кинаре, остаются те, кому ты нужна.

— Господин?

Он улыбнулся одним уголками губ.

— Я про твоих воспитанников.

Ах да… Мальчики…

Я столько раз думала об этом, но только сейчас, когда кто-то другой повторил мои мысли, чувство вины, душившее меня с самого ареста Грэза, наконец ослабело. Кернел снова потянулся к моему лицу. Быть может, на этом раз я бы не стала возражать, но вовремя вспомнила, кем являлся он, а кем — я… Колдунью и мага не должно было ничего связывать, если я хотела пожить еще немного.

— Спасибо, почтенный, за добрые слова и понимание.

Лорд замер, а затем отодвинулся.

— Это твой выбор, Эйна, — сказал он уже более привычным тоном. — Никто не осудит тебя.

— Дело не в осуждении. Я же говорила…

— Только не говори, что отказываешь мне из-за неравенства.

— Господин?

— Эта причина слишком глупая, Эйна. Я бы принял отказ, будь я тебе отвратителен… Это так?

— Конечно же нет… Никто не назовет вас отвратительным.

Лорд был красив. Я понимала, почему почти любая служанка из резиденции обрадовалась бы вниманию господина. С задумчивым видом маг склонил голову на бок.

— Тогда в чем дело? — спросил он.

— Прошу прощения, почтенный, но вы ничего про меня не знаете.

— Тогда расскажи мне, Эйна. Что именно я не знаю, что должно оттолкнуть меня от тебя?

Мне точно не следовало приходить сюда сегодня — для общения с лордом требовалась ясная голова. Он терпеливо ждал, подперев рукой подбородок.

— Мне жаль, почтенный, но я не та «хорошая, добродетельная женщина», какой вы, кажется, меня видите. Вы заблуждаетесь.

Я постаралась говорить мягко, чтобы отказ не показался магу грубость, но только вызвала в его глазах характерный огонек любопытства.

— С тобой случилось что-то плохое?

Я ответила, осторожно подбирая слова:

— Я не всегда понимала, как поступить правильно. Это приводило к печальным последствиям, которых я не хотела.

Лорд прищурился. Я отвела взгляд.

— Я не понимаю, что ты пытаешься сказать, Эйна, — признался он.

Как бы сильно мне не хотелось облегчить перед кем-то душу, я не могла рассказать магу о своих ошибках.

— Мне есть о чем сожалеть. Пожалуйста, не настаивайте, господин.

— Нам всем приходится о чем-то сожалеть. Безупречных людей не существует.