Чья-то тяжелая ладонь по-хозяйски оглаживает меня по пояснице и ягодицам, и я, больно стукнувшись головой о стеллаж, резко выпрямляюсь — и обнаруживаю стоящего на коленях господина. Длинные волосы рассыпались по плечам, лицо пересекает тонкий зеленоватый шрам. Он смотрит на меня пьяными, непривычно весёлыми глазами, сгребает в охапку, целует бесцеремонно и жадно, его руки скользят по моему телу, торопливо расстёгивают застёжки платья на спине, грубовато проникают под корсаж. По контрасту с моей горячей кожей его ладони кажутся ледяными.

— Что ты делаешь здесь, Кори? — хрипло бормочет он в промежутках между поцелуями, резко дёргает меня на себя, и моя голова ударяется о стеллаж.

— Ш-ш-ш, — успокаивающе шепчет господин, прикладывает ладонь к намокшему от крови затылку — и боль уходит, кровь останавливается. Он маг, он это умеет. Сам поранит, сам исцелит. — Так что ты здесь делала? Меня искала, маленькая развратница?

— Туфлю, — моё дыхание тоже сбивается. — Она… там.

Маленький воздушный вихрь выносит изрядно запылённую свидетельницу правдивости моих слов вместе с облачком пыли.

— М-м, действительно, — словно бы досадует он. — Но зачем ты полезла туда? Ты Торико, воздух — твой раб. Прикажи ему.

Я бы так не сказала. Воздух — мой друг, а друзьям не приказывают. Но я не сумасшедшая спорить с господином, поэтому молча склоняю голову. Чуть-чуть, потому что, сидя у него на коленях, я не могу склонить голову никуда, кроме как ему на грудь, а подобных вольностей я не могу себе позволить.

Внезапно господин швыряет туфлю в дальний конец лаборатории.

— Ну же, давай! — он разворачивает меня спиной к себе, одна его рука моментально скользит по груди, а другой он обхватывает мою правую ладонь, вытягивая её вперёд, надавливая на запястье. — Давай! Притяни её.

Соображать здраво вот так, когда мы сидим так непристойно близко, когда я почти голая, мне трудно, но господин не примет таких жалких оправданий. Пытаюсь сосредоточиться, но воздух не даётся, нет никакого отклика.

— Кори. Делай.

Пальцы сжимают нежную кожу, и я вздрагиваю от боли, едва удерживаясь от резкого движения. Но боль странным образом отрезвляет, и я подаю едва ощутимый импульс. Сильнее. Сильнее, еще сильнее… И его рука тоже сдавливает меня всё сильнее.

Останется синяк. Одним больше, одним меньше. Какая разница.

Я перестала считать синяки. Он тоже их не считает.

Внезапно туфля взмывает вверх, и летит ко мне со скоростью и неотвратимостью чугунного ядра. Мы с господином едва успеваем отклониться, и она со свистом проносится мимо, врезаясь в полный стеклянных колбочек стеллаж.

Святые боги.

Не сиди я и без того на полу, упала бы на колени.

Стеклянные осколки ливнем летят на нас, но господин, так и не выпустив мою руку, вскидывает её вверх, и воздушная волна отталкивает осколочный водопад. Закрываю глаза. Пусть убивает, пусть хоть монстрам своим скормит живьём. Внезапно мелькает мысль — может, так и правда будет проще? Сотворить что-нибудь этакое, из ряда вон выходящее, и покончить уже с этим томительным, тягостным ежеминутным ожиданием расправы.

— Эй, — господин тормошит меня за плечо, и я мигом открываю глаза. Содержимое верхних трёх полок лежит преимущественно на полу, уцелел только один пузырёк с мутно-зелёным содержимым.

— Убери это, — кивает господин на пузырёк. Торопливо вскакиваю на ноги и тут же наступаю босой ногой на осколок. — Не будь дурой, Кори, соберись!

Так и замерев на одной ноге, я посылаю импульс, изо всех сил стараясь не переборщить — и пузырёк медленно взмывает вверх, отправляясь на полку, где стоят его собратья.

— Ты знаешь, что там внутри?

— Да, господин… Litecia Annubis.

— Для чего оно нужно?

— К… — я спотыкаюсь на сложном слове. — К-катализатор.

— Верно, Кори. Ты станешь лучшей женой. Моя Кори, моя девочка… Иди ко мне.

Опускаю глаза — пол усыпан битым стеклом. Как он хочет, чтобы я пошла? Прямо по стеклу или чтобы «не была дурой»? Не угадаешь…

Господин улыбается мне. Ждёт моего решения.

Сегодня я выбираю путь без стекла — воздух расчищает мне дорогу, но кровавый след все равно остаётся. Идти к нему и не ранится до крови, мне кажется, невозможно.

Глава 35.

Сон или воспоминания? Я не знаю. Эти видения такие подробные, слишком яркие и чёткие, их так легко принять за выдохи еще живой, агонизирующей в глубине сознания памяти, но… Но при этом мне снится то, чего быть попросту не могло. Я увидела светлоглазого мага, он произвёл на меня самое сильное впечатление в первые мгновения новой жизни — и вот, пожалуйста, сколько раз он мне снился, и именно там, на краю высокой замковой башни у моря. А в сегодняшнем сне у человека, которого я безумно боялась, и в то же время которому больше жизни пыталась угодить, оказалось лицо мятежного мага, прежнего владельца тринадцатого замка Алариуса Мезонтена.