Я вздрогнула - признание того, что он вообще что-то обо мне думает, было поразительным.

– Меня мало волнует, что ты или кто-то еще думает обо мне.

– Докажи это.

Его голос был полон вызова, и он взывал к моей душе. Мне захотелось ответить на него. Я не была трусихой, и даже если доказать это означало совершить какую-нибудь глупость, я была намерена это сделать.

– Отлично.

Сняв перчатки, я бросил их в огонь, и белая шерсть превратилась в пепел. Затем я повернулась, уперлась локтями в стол, сцепив пальцы, и уставилась на него. Не обращая внимания на то, что мое сердце бешено колотилось.

– Удовлетворен?

Выражение его лица изменилось, но не до отвращения. Вместо этого его глаза засверкали от дьявольского восторга, а медленная улыбка, появившаяся на его губах, заставила мое сердце заколотиться.

– Еще нет.

В мгновение ока он вскочил на стол и потянулся ко мне.

– Что ты делаешь?
– потребовала я, но Бьорн не удостоил меня ответом, лишь сомкнул руки на моих запястьях и поднял меня, словно я весила не больше ребенка.

– Поднимите ваши кубки, - прорычал он.
– Пейте в честь Фрейи, девы щита, дочери Хлин и владычицы Халсара! Скол13!

Он поднял мою правую руку в воздух, и все в зале закричали:

– Скол!
– стуча кулаками по столам и ногами по полу. Затем они подняли свои кубки и выпили. Кто-то сунул мне в руку кубок, когда мой взгляд встретился со взглядом Илвы. Настоящая правительница Халсара не ликовала. И все же, хотя глаза ее были холодны как иней, она поднесла кубок к губам и выпила.

Я глотала медовуху глоток за глотком, некоторые капли стекали по подбородку, а потом я хлопнул кубком по столу рядом со своими ногами. Только тогда я поняла, что Бьорн все еще держит меня за запястье, потому что он снова притянул меня к себе и сказал:

– О чем ты хотела меня спросить?

Я заколебалась, и он наклонил голову.

– Никто не услышит тебя из-за шума.

Это, безусловно, было правдой, поскольку мужчины и женщины все еще произносили тосты, кубки звенели, а медовуха расплескивалась повсюду. Но это не означало, что они не смотрят. Мне не хотелось говорить об этом так, тем не менее я заставила себя спросить:

– Ты веришь, что то, что сказал твой отец, - правда? О тебе? И обо мне? Что тебе суждено оберегать меня.

Смех исчез из глаз Бьорна, и мое сердце опустилось.

– Нет, Фрейя. Верь во что хочешь. Но, пожалуйста, не верь в это.

– Фрейя.

Я вздрогнула, повернулась и увидела, что Снорри смотрит на меня, а Илва стоит в нескольких шагах позади.

– Время пришло.
– Его голос был серьезен, и это, как и его слова, помогло мне понять, что именно он имел в виду. Брак должен быть консумирован, чтобы быть законным, и все присутствующие должны были услышать это. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, не зная, стало ли мне лучше или хуже от того, что Снорри не выглядел особенно довольным тем, что должно было произойти.

Ты сможешь это сделать, сказала я себе. Ты сделаешь это.

Кивнув ему, я двинулась, чтобы спуститься со стола, но Бьорн схватил меня за запястье и удержал. Я повернулась и посмотрела на него, выражение его лица было напряженным, хотя я не была уверена, какие эмоции скрывались в глубине его глаз.

– Не все шрамы, которые мы получаем, мы носим на коже, Фрейя, Рожденная в огне.
– Он ослабил хватку, и моя рука скользнула по его. Хотя моя покрытая шрамами ладонь потеряла чувствительность, я готова была поклясться, что ощутила, как его пальцы коснулись ее, и это заставило меня вздрогнуть.
– В них не меньше чести.

– Рожденная в огне, - повторила я, не зная, как отнестись к этому прозвищу, но слыша его, я чувствовала, что кожа моя покрывается мурашками, а сердце колотится.

Рука Снорри сомкнулась на моем левом запястье. Он стащил меня со стола и повел через зал, Илва шла следом, а все пирующие подбадривали и поднимали кубки, когда мы проходили мимо. Я уставилась на дверь в покои, которые, должно быть, он делил с Илвой, ноги мои словно налились свинцом, и все инстинкты тянули меня прочь. Бежать.

Но я не убежала. Я была Фрейей, Рожденной в огне, и я сделаю все, что потребуется, чтобы защитить свою семью. Поэтому я расправила плечи.

И последовала за ним.

Глава 8

Комната была больше, чем весь дом моего детства. Стены были украшены драпировками, полы - мехами, а в очаге пылал огонь, защищающий от холода. Но мое внимание сразу привлекла кровать, достаточно большая, чтобы вместить целую семью.

Ты не девственница, укорила я себя. Больно не будет.