– Меня можно заменить, - сказала я.
– Вряд ли они ожидают доказательств моей девственности, так что Илва предоставит столько же доказательств, сколько и я. Никто не посмеет назвать своего ярла лжецом.

Глаза Илвы вспыхнули. Она пересекла комнату, схватила меня за руки, ногти глубоко впились в кожу, и, прижав меня к стене, прошептала на ухо:

– Я тебе не доверяю.

Чувство было взаимным, но я была в восторге от крошечной частицы власти, которую получила.

– Лучшие союзы, - мягко сказала я, - это те, в которых каждая сторона имеет что-то против другой. Давай станем лучшими союзниками, Илва.

– Если ты когда-нибудь предашь нас, - прошептала она, - я не просто убью тебя. Я заставлю тебя смотреть, как всех, кто тебе дорог, будут резать на части, кусочек за кусочком, а когда ты сломаешься окончательно, я похороню тебя заживо.

Я поверила ей. Поверила, что эта женщина сделает именно то, чем угрожает, и по этой причине не стала ей перечить. Но это не означало, что она могла меня запугивать. Не моргнув глазом, я ответила:

– Поняла.

– Произнеси заклинание, Илва, - сказал Снорри.
– Давай установим контроль, который обеспечит мне мое предназначение.

Я молча наблюдала, как Илва достала серебряную тарелку и поставила ее на стол. Сняв с пояса нож, она сделала неглубокий надрез на ладони Снорри, позволив крови стечь в центр тарелки. Затем она обратилась ко мне.

– Дай мне свою руку.

– Не режь татуировку, - предупредил Снорри. Илва нахмурилась, но провела лезвием по тыльной стороне моей руки.

Я вздрогнула, но ничего не сказала, пока она держала рану над тарелкой, и моя кровь капала вниз, смешиваясь с кровью Снорри.

Пальцем Илва смешала кровь, а затем начертила ею руны по краю тарелки.

– Фрейя, - сказала она.
– Повторяй за мной. Я клянусь служить только человеку этой крови.

Когда я произнесу эти слова, то буду связана клятвой до конца своих дней. Или, по крайней мере, до конца жизни Илвы. Но альтернатива была гораздо хуже.

– Я клянусь служить человеку только этой крови.

– Я клянусь в верности тому, кто принадлежит к этой крови. Я клянусь защищать любой ценой того, кто принадлежит к этой крови. Я клянусь не говорить ни слова об этой сделке, кроме как тому, кто принадлежит к этой крови.

Я повторила слова.

– А теперь ты, любовь моя.

Снорри долго молчал, потом сказал:

– Перед глазами богов я клянусь в верности телом и сердцем моей единственной истинной жене.

Илва подняла глаза, и нельзя было не заметить, как в них вспыхнули чувства.

– Ты оказываешь мне честь.
– Затем она начертила последнюю руну, и все, включая нашу кровь, ярко вспыхнуло, а затем исчезло в дыму.
– Дело сделано.

Я не чувствовала себя иначе, и не была уверена, хорошо это или плохо, ибо часть меня желала ощутить всю тяжесть того, что мы сделали.

Илва достала темный плащ, который накинула мне на плечи, а затем натянула капюшон.

– Я не позволю тебе смотреть.

Я пожала плечами и позволила ей подтолкнуть меня к задней стене. Под ковром была тайная дверь, и когда Илва открыла ее, в комнату ворвался ночной воздух.

– Оставайся здесь, - сказала она.
– Не уходи.

Я могла бы легко отвернуться и заткнуть уши, но не стала спорить, а просто опустилась вниз. Почти сразу же я услышала звуки поцелуев, и хотя я не была ханжой, у меня не было желания слушать больше.

Убрав куски дерева, скрывавшие туннель, я выбралась наружу. Ночь была темной, луну и звезды заслоняли тяжелые тучи, пахло снегом, и я прислонилась к большому залу, плотнее закутавшись в плащ, чтобы не замерзнуть.

Смех и крики эхом разносились по Халсару, и я старалась держаться в тени, когда несколько мужчин, пошатываясь, прошли мимо, а затем обхватили друг друга за плечи и запели. Изнутри доносились звуки барабанов, танцы и веселье будут продолжаться до рассвета. В любой другой день я была бы в гуще событий, смеялась, пела и пила, пока мне не стало бы плохо. Но сейчас, все, чего мне хотелось, - это скрываться в холодных тенях, в моем сердце не было радости.

Рожденная в огне.

Я нахмурилась, анализируя свое плохое настроение. На первый взгляд казалось, что я пошла на многие уступки, но так ли это было на самом деле? Хотя мы только познакомились, я всю жизнь присягала Снорри как ярлу этих земель. Единственное, что изменилось, - теперь магия связывала меня с клятвами, которые я унаследовала от отца. Не имело смысла сожалеть, ибо дело было сделано. Лучше подумать о том, как исполнить мое предназначение, которые предвидели боги.