Затем он проговорил несколько фраз на неизвестном Хестер языке, и стальной браслет, замерцав, превратился в крошечные сияющие точки. Этот рой взметнулся вверх, а после нашел прибежище на руке леди Аргеланд.

– Что это? Я чувствую, что оно… Оно присосалось к моей магии, – прошептала Хестер и подняла руку, чтобы рассмотреть браслет.

– Истинная история зарождения нашего рода, – серьезно ответил граф. – Эти иллюзорные книги созданы самой Дьелларой Аргеланд. Мне, как не владеющему твоим даром, были доступны не все тексты.

– А как мне…

– Просто пожелай. И сядь поудобнее, – граф усмехнулся, – чтение увлекает.

Раскрыв для себя полный тайн и загадок мир прошлого, Хестер потеряла счет времени. Она лихорадочно листала полупрозрачные страницы и сдержанно ругалась, когда ее пытались отвлечь.

– Все открывается с совершенно другой стороны! – воскликнула она, когда Дьеллара Аргеланд попрощалась со своими потомками и попросила у них прощения. – Но я должна рассказать об этом Даррену. Это и его касается!

Обведя взглядом комнату, Хестер недоуменно нахмурилась: она находилась в чьей-то спальне. Очень маленькой и очень, м-м-м, бедно обставленной.

– Ох. – Леди Аргеланд хотела было встать, но ей в виски ударила острая боль.

Неловко дернув ногой, она задела не замеченный ранее трехногий табурет. На котором лежали записка и флакон с зельем.

«Выпей и в постель. Я тоже читал родовые хроники запоем и помню, как трещала голова. Октавиус Аргеланд».

– Спасибо, – прошептала Хестер.

Морщась от каждого движения, она откупорила зелье и, осушив флакон, осторожно легла в постель. Мысль о том, чтобы расшнуровать корсет, она отбросила куда подальше. Ребра не скажут ей «спасибо», но сейчас… Сейчас она не способна на такие подвиги.

Утром Хестер страшно пожалела о том, что поленилась снимать корсет. Ребра ныли, поясница им подпевала, а голова… Как ни странно, головная боль не вернулась.

Освежив и себя, и одежду заклятьем, Хестер поправила волосы и замерла: в какой момент она решила убрать шляпку, но оставить корсет?

Оглядевшись, леди Аргеланд тихо рассмеялась: кто-то позаботился о ней в тот момент, когда она не могла вынырнуть из призрачных хроник. Этот самый «кто-то» не только снял с нее шляпку, но и шпильки из волос выпутал! И положил все это на узкий подоконник.

Выйдя из маленькой спаленки, Хестер увидела Киррис. Молодая женщина, прижав руку к стене, сосредоточенно выплетала заклятье. Едва она закончила, как по коридору прошелестела волна силы и все светильники погасли.

– Доброе утро, Киррис, – улыбнулась леди Аргеланд.

– Доброе утро, Ваше Императорское Величество.

– Ты собрала вещи?

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Киррис посмотрела в лицо Императрицы и тихо спросила:

– Вы уверены? Я… Я знаю свое место и то, что я…

– Уверена, – отрезала Хестер. – Поверь, если бы моим истинным оказался добрый пекарь, или портной, или лишенный магии воин без гроша за душой – отец не сказал бы ни слова.

«Особенно учитывая тот факт, что мне предстояло встать во главе рода. Как бы к этому отнесся Римман? Ведь абсолютно все были уверены, что именно он наследует отцу?!»

– Вещи собраны, Ваше Императорское Величество. И… Я хочу учиться.

– Вот и славно, – хлопнула в ладоши Хестер. – Где отец?

– Внизу, вместе с капитаном Торнсби и Римом. Я скоро подам завтрак.

Хестер сосредоточенно кивнула, а после на мгновение замерла. Кто она сейчас – дочь своего отца, глава рода Аргеланд или Императрица? Следует ли ей спуститься вниз и подождать, пока Киррис в одиночку справится с утренней работой? Императрица вроде как не должна прислуживать за столом, но…

«Императрица и в трущобах находиться не должна», – хмыкнула про себя Хестер.

– Показывай, Киррис, где у тебя кухня. В четыре руки мы справимся проще и быстрей. Главное, чтобы Конфетка ни до чего не добралась.

– Ваша волка рядом с Римманом, они явно друг по другу соскучились, – рассеянно проговорила женщина и, не говоря ни слова, развернулась и пошла вглубь коридора.

И только на кухне, когда Хестер принялась ловко пластать хлеб, Киррис отмерла:

– Ваше Императорское Величество, да разве вместно вам это делать?