Мир не так жесток, как это может показаться, а тем более в это время. Многие витязи прекрасно знали, кем станут, когда вырастут, – почти бесправными полуживотными, которыми имеет право распоряжаться барин или государь-батюшка, ежели они живут на казенных землях. Корпус дал им возможность выбраться из этой трясины невежества. Но за все надо платить, неважно, какая это цена: деньги или служба, преданность или предательство – плата есть основа основ любых взаимоотношений между людьми.

Доктрины, вводимые для витязей, впитываемые ими на занятиях с отцом Варфоломеем, наставниками-сержантами или учителями, ненавязчиво навевали им мысли о том, что для обычных людей свобода – это не что иное, как наказание. Нет, никто не прививал витязям склонность к тирании или пренебрежительное отношение к крепостным в целом, наоборот, корпус давал кров именно таким беззащитным людям.

Молодым неокрепшим умам требуется время для постижения многих тайн и житейских мудростей, преподносимых наставниками в огромных количествах. И главным являлось чувство братства и безграничной преданности единственному человеку. Кому именно? Хм, об этом умалчивается, и это никем не обсуждается, все знают и так.

Правда, существует еще одна немаловажная особенность воспитания воинов-витязей. Крепостничество представлено под таким углом, когда приходит понимание: это только лишь ступенька, на которой человек может споткнуться, или же, наоборот, с помощью которой может взобраться в небывалую высь! Естественный отбор, как сказал некогда сам царевич, читая одну из немногих лекций по трактовке царских указов.

Все это позволяет витязям отдать многие проблемы на откуп собственным убеждениям и командирам – таким же братьям, пускай и выше званием. Человек способен на многое, если чувствует, что не одинок, была бы лишь поддержка и надежное плечо брата по идее!

Именно поэтому для большинства из них сражение и битва в целом не стали чем-то необычным. Опасным – да, тревожным – да, но только и всего. Конечно, молодняк трясло еще долгое время спустя, да и сейчас стараются напиться именно они, шестнадцатилетние и семнадцатилетние юнцы, уверенно держащие казнозарядную фузею и делающие из нее в среднем по пять-шесть выстрелов в минуту. Но все это пройдет, как прошло у Прохора, его капитанов и братьев-однокашников.

Полковник Митюха, получивший от государя повышение, вечером того же дня, в парадном майорском мундире, спешно переделанном в полковничий, шел к шатру государя, куда уже подтягивались все мало-мальски значимые лица армии, причем, как успел заметить Прохор, не только русской армии.

Вообще, история парадной одежды для витязей в целом получилась необычная. Ведь после подавления бунта Булавина царевич придумал на чистые, но уже порядком поношенные мундиры воинов повесить белые аксельбанты – на большее тогда никто не претендовал. Сейчас же для каждого из витязей был пошит собственный мундир с зауженными штанами и кителем, слегка ушитым в талии. На нечто более значимое портной-закройщик, по настоянию самого наследника престола, не решился: основной девиз витязя в одежде – практичность и удобство, а не бесполезная красота и убожество.

За такими мыслями и воспоминаниями Прохор ненадолго выпал из реальности и пропустил момент, когда рядом с ним оказался боярин Третьяк, идущий с таким видом, как будто, совершенно случайно прогуливаясь, он встретил полковника, и так уж получилось, что им оказалось по пути.

Не выказывая удивления, Митюха поинтересовался у генерала:

– Я вам зачем-то понадобился, господин генерал-майор?

– Нет, что вы, господин полковник, – лучезарно улыбнулся тридцатилетний. – Просто захотелось подышать воздухом перед очередной попойкой, и случайно встретил вас. Вот и подумал: почему бы мне не составить вам компанию? Если вы, конечно же, не против моего присутствия.

– Друзья Старшего брата – мои друзья, – чуть поклонился витязь, внимательно оглядывая Третьяка.

– Странные вы, витязи… – смакуя последнее слово, сказал боярин. – Непонятные. Преданные… царю, как погляжу, без всякой меры, да и так…

– Что «так», господин генерал? Мы преданы государю и Отечеству! Это странно? – нахмурившись, поинтересовался полковник.

Разговор, как и в последний раз, явно начинал уходить не в то русло.

– Все так, все так. Это-то и настораживает, признаюсь честно. Не бывает так.

– А у нас есть! – отрезал полковник. – Честь имею.

Запахи зажаренного мяса витали в воздухе, да такие ароматные, что рот Прохора непроизвольно наполнился слюной, в животе началась своя собственная баталия – за лакомый кусочек, до которого полковнику еще предстоит добраться. Как он слышал, государь жалует на празднествах подход «больше пить, меньше есть». Практично, конечно, еды меньше уходит, но ведь оная организму ой как нужна!

– Совершенно забыл поздравить вас и ваших витязей с замечательно проведенным боем. Действительно, было на что поглядеть! – с улыбкой сказал генерал-майор. – Отличные воины растут, настоящие орлы!

– Спасибо, мы стараемся служить так, как умеем, – ответил на комплимент Прохор, чувствуя, как резкие толчки в желудке становятся все чаще и чаще и постепенно усиливаются. – Но пока своего слова не скажет государь-батюшка, все остальные…

Полковник Русских витязей не успел договорить – за его спиной кто-то гулко засмеялся. Оглянувшись, Прохор увидел государя, смотрящего на него с явной симпатией.

– Кхм, ответ хорош, нечего сказать. А насчет витязей – молодцы! Исправно дело воинское знают, орлы! – с улыбкой сказал государь. – Но раз все вопросы улажены, то не стоит стоять здесь, пора и за празднование приниматься! Не так часто бывает, чтобы такого сильного врага сокрушить! Битва кончилась, пора и пленников посмотреть.