– Все тебе пытаются помочь. Родители тратят уйму денег на твое лечение, Винсант и прислуга всегда заботились, чтобы ты была одета, умыта и сыта. Винсант всегда добывал все, что тебе было нужно. – Парень швырнул с ее стола пару книг, заметив несколько романов на ее столе. Теперь понятно, откуда сестра набралась всей этой чепухи про изнасилования.

Рикина испуганно вжалась в стену.

– Даже сейчас ты отворачиваешься от моей помощи. – Ринет перевел на нее взгляд и подошел ближе. – Может, стоит поискать причины в себе, а не в других. Ты убога и эгоистична.

Рикина молча отвернулась от него к стене.

– Ну и пожалуйста! – закричал он, сжав ладони в кулаки. – Загибайся тут в одиночестве со своими бреднями!

Ринет с чувством полного опустошения вышел из ее комнаты, хлопнув дверью.

Поднявшись на второй этаж, Ринет зашел сначала в свою комнату, оставив там свои вещи, и уже направлялся в свой кабинет, как его взгляд остановился на комнате рядом с лестницей. Маркиз не мог сказать точно, что двигало им, но он медленно повернул ручку, к своему удивлению обнаружив, что дверь не заперта.

Со скрипом комната заполнилась полосой света из коридора. Внутри его встретила старая незаправленная постель, открытый шкаф. На ковре под ногами валялись книги.

Ринет осторожно прошел в ее комнату, словно боясь разбудить дух прошлого. Неожиданно он увидел ее, маленькую четырнадцатилетнюю девочку, вжатую в стену рядом со шкафом. Сестра умоляла его поверить, а Ринет только кричал.

Воспоминания будто ожили, и он смотрел на самого себя и на нее, как будто это происходит вот прямо сейчас. Казалось, что он просто сходит с ума.

Схватившись за голову, Ринет медленно опустился на кровать сестры, уткнув взгляд в пол.

«Плевать на всех, но почему ты мне не веришь?» – Слова ярким звоном звучали в голове, и заглушить их никак не получалось.

«Потому что ты убила наших родителей…» – напомнил себе Ринет.

Комната вдруг залилась ярким ослепляющим светом.

– Господин Боллинс? – Взволнованный голос дворецкого вывел его из транса, и видение прошлого исчезло, будто его и не было. – С вами все хорошо? Вы побледнели.

– Помнишь скандал, когда Рикина оклеветала тебя… – медленно проговорил Ринет, поднимаясь с кровати, остекленевшим взором окидывая Винсанта.

– Такое сложно забыть, – кивнул Винсант.

– Почему она так сказала? – спросил Ринет, поражаясь серьезности своего тона.

Винсант шумно выдохнул, будто сдался ему.

– Тогда действительно никого не было дома. У Рикины начался припадок, я хотел ей помочь и помог, но она расценила это как домогательства. Она сказала, что все расскажет, но я и не думал, что она таким способом захочет на мне отыграться. А почему вы вдруг вспомнили об этом, господин?

– Я видел ее, – сухо сказал Маркиз. Винсант моментально изменился в лице.

Ринет усмехнулся, и кулак ушел в замах, сталкиваясь с челюстью мужчины. Винсант отшатнулся. Ринет и сам не понял, почему так сделал, но ему стало легче. Более того, он ощутил прилив эйфории и уверенности в себе. Наверное, это чувствовал отец, когда поднимал руку на сестру, на него или даже на мать. Ринет никогда не забудет, как мама боялась ему слово поперек сказать. И сейчас юный Маркиз боялся, что становится слишком похожим в этом плане на Густава.

Но если человек это заслужил, то почему бы его не наказать?

С этими мыслями Ринет замахнулся кулаком снова и сильнее ударил дворецкого, вымещая на нем все, что накопилось в нем за пару месяцев.

– Какой же ты ублюдок, – прошипел Ринет. – Я не знаю, кому из вас верить, и проверить, что было на самом деле, увы, не могу. Но скажу так, старайся не попадаться мне на глаза без весомого повода, иначе рассказ сестры останется очень красочным пятном в твоих рекомендациях, а ты наверняка знаешь, что делают с такими, как ты, подонками за решеткой королевской стражи? – Винсант стал белым как полотно, и Ринету это нравилось. – И Небожители тому свидетели, если что-то случится с этим ребенком, отвечать перед королевской семьей будешь головой. – Ринет вышел из комнаты, обернувшись к дворецкому еще раз: – Доклад обо всем, что было в регионе в мое отсутствие, жду утром у себя на столе.

28–29 сентября

Она подняла голову, и яркая вспышка молнии на мгновение ее ослепила. Тут же последовал гром. К ним приближался огненный шар, постепенно увеличиваясь в размерах. Выставив руки вперед, Францезелин пыталась его поймать, погасить, хоть что-то, но едва-едва могла чувствовать слабое тепло на кончиках пальцев. Это был чужой огонь для нее. Будто ненастоящий. Неживой.