Сьюзен уткнулась ему в грудь и обмякла. Она не должна была становиться такой податливой, не должна была с готовностью прижиматься к нему и закрывать глаза от наслаждения, но это была её единственная возможность ещё раз почувствовать тепло его тела, услышать стук сердца и ощутить запах.

— Сьюзен, я люблю тебя, — легкое дыхание обволокло её шею. — Я же вижу, как ты тянешься ко мне. Как таешь в моих руках. Пожалуйста, доверься мне. Я не причиню тебе вреда.

Его рука скользнула между ними, пальцами он нежно коснулся ее подбородка, а затем слегка отстранился, приподнял лицо Сьюзен и прильнул к губам. Осторожно. Не стараясь сразу завладеть ее ртом, а лишь потихоньку завоевывая желанные девичьи губы. И снова Сьюзен была слишком отзывчивой, слишком безвольной. Она позволяла ему целовать себя.

— Скажи, что тоже любишь меня? — не отрывая губ, прошептал Эттвуд. — Скажи, что станешь моей женой?

Сьюзен тут же опомнилась. Женой? Женой Кристиана Эттвуда?! А как же Эшли?! Как она сможет нарушить данное ей обещание? Как посмотрит ей в лицо?

— Нет. Я не хочу становиться твоей женой, — Сьюзен попыталась выпутаться из его объятий, но Кристиан крепко держал ее.

— Послушай, нет ничего плохого в том, что мы полюбили друг друга.

— Но я не люблю тебя.

— Любишь. Любишь так, что не можешь сопротивляться моим объятиям, моим губам, моим поцелуям.

— Замолчи! Я не хочу тебя слушать.

— Сьюзен, признай очевидное!

— Отпусти меня!

— Почему ты так этого боишься?! Почему не веришь своим чувствам?!

— Потому что я не могу! — в отчаянии выкрикнула она и вырвалась из его рук.

Сьюзен бросилась бежать прочь от Эттвуда и притормозила только перед выходом на лужайку. На ходу она поправила платье и волосы. Но и в компании других участников не осталась. Сославшись на головную боль, быстро ушла в дом и заперлась в своей комнате.

Предательница!

Слабачка!

Идиотка!

Дура!

Сьюзен не переставала себя ругать. Она предала Эшли. Она в очередной раз проявила слабость и не устояла перед искушением изведать объятия Эттвуда. Она как идиотка прижималась к нему, и как дура уверяла его, что он ей безразличен. А сама? Сама сделала всё, чтобы остаться с ним наедине и получить его поцелуй. Она обманывала не его. Она обманывала себя! Что же ей теперь делать?

Сьюзен нервно ходила по комнате. Она заламывала руки и почти до крови кусала губы. Нет, не могла она полюбить Эттвуда. Не могла! Во всем были виноваты его поцелуи. Это они так действовали на нее и заставляли ее сдаться на волю победителю. Ей просто нужно перестать желать их и всё пройдет само собой, рассеется как утренний туман. Она снова станет собой, беззаботной и веселой Сьюзен Хейли. И никакой Кристиан Эттвуд ей будет не нужен.

Она должна выдержать срок и не приближаться к нему. К сожалению, еще несколько дней ей предстоит видеть его, но потом причина быть рядом отпадет. Она сделает всё возможное, чтобы сохранять между ними дистанцию и не подпускать его к себе. Пусть Эшли владеет его вниманием и старается быть с ним рядом, а ей это ни к чему. Она больше не будет такой чувствительной. Отныне она крепость. Стена. Камень. Бастион. И никакие мысли о влюбленности в Эттвуда не должны задерживаться в ее голове.

Решительный настрой Сьюзен не обращать внимания на Эттвуда дал свои плоды. А может в этом помог напряженный график репетиций, но встретив на следующий день Кристиана, Сьюзен и бровью не повела в его сторону, и не посмотрела на него, когда он держал в объятиях Эшли, которая снова была в строю. Так случилось и на следующий день. Сьюзен даже улыбнулась про себя. Надо же, как всё легко решилось — просто ей нужно было сказать себе твердое «нет», и вся влюбленность испарилась.

Последние два дня до главного представления оказались самыми тяжелыми и нервными. Пьеса проигрывалась полностью от начала и до конца. Нужно было не только наизусть произносить слова, но и вовремя появляться или уходить со сцены, двигаться в правильном направлении и вставать так, чтобы не загораживать других участников. Эшли поправляла каждого, кто допускал ошибку и заставляла отыгрывать сцену еще раз.

Теперь плохо спали все. Ни у кого в голове не осталось ничего, кроме выученных реплик. Каждый мысленно проигрывал свою роль и пытался ничего не упустить. Любовь и чувства отошли на задний план, уравняв всех со всеми.

В день представления Сьюзен с отцом пришлось еще и раздавать указания слугам, следить, чтобы те правильно расставили стулья, приготовили напитки и закуски и проводили гостей на предназначенные для них места.

За кулисами все обменивались взволнованными взглядами, тихо повторяли слова и давали друг другу напутственные пожелания.

Часы отсчитали последние секунды до начала. В зале погасили свечи, оставив только те, что освещали сцену. Наступила тишина.

Прозвучал удар гонга, возвещающий о начале представления. Слуги раздвинули портьеры, служившие занавесом, и закрепили их по бокам сцены. Зрители увидели стоявший посредине стол, пару стульев, у задней стены шкаф и тумбу с цветами. Через несколько секунд показались подруги, которые вышли с разных сторон и, встретившись в центре, принялись обниматься и изображать радость.

Актеры эмоционально отыгрывали свои роли и по ходу сюжета сменяли друг друга. Иногда слуги уносили стол и стулья, а потом возвращали на место. Правда без казусов всё же не обошлось. Уолтер вышел к зрителям раньше времени и прервал чужой диалог. Поняв, что ошибся, молодой человек демонстративно ударил себя по лбу и воскликнул, что забыл привязать строптивого коня к столбу и теперь тот может наделать много беды, а затем стремительно скрылся за портьерой. В зале раздался смех. Все решили, что так и должно быть.