Сьюзен пыталась говорить как можно более равнодушно, хотя внутри испытывала сильное волнение. Каких-то несколько минут и Эттвуд будет рядом. После его объятий она даже с чистой совестью сможет смотреть Эшли в глаза! Если уж жизнь преподнесла ей такой шанс, она им воспользуется.

— Тогда позвольте проводить вас к мистеру Эттвуду, — поднялся с лавки Уолтер и предложил Сьюзен руку.

Но вместо того, чтобы вложить свою ладонь в его, она смущенно опустила глаза и принялась поправлять оборки на платье.

— Если вас не затруднит, сэр, могли бы вы пригласить его сюда.

— Конечно, мисс Хейли.

Уолтер ушел, а Сьюзен быстро пригладила волосы, причмокнула губами, накрыла одну руку другой, разместила у себя на коленях и с безмятежным видом принялась ждать.

Вот не стоило ей приглашать Эттвуда в столь уединенное место, но и прижиматься к нему на глазах у остальных тоже было неловко.

Кристиан появился спустя пару минут. Его губы оказались растянуты в легкой улыбке, но из-за усов Сьюзен не могла понять, что именно выражала его улыбка — лукавство или радость.

Когда он оказался прямо перед ней, то огляделся по сторонам.

— Я рад, что ты выбрала такое укромное место. Это позволит мне не просто играть роль капитана, но и быть самим собой. Никогда еще мои слова не будут иметь такого большого значения.

Все таки это была лукавая улыбка!

— Если ты будешь продолжать меня смущать, я уйду, и вместо себя пришлю Уолтера. Он и так уже порывался побыть твоим партнером.

— Уолтер?! — засмеялся Эттвуд. — И что могло побудить его стать Лидией?

— Беспокойство о моем здоровье. Он, в отличии от тебя, бережет мои нервы.

Эттвуд наклонился и приблизился к ее уху.

— Зато я их волную, — прошептал он и сел к Сьюзен.

Она отпрянула от него и с гордым видом сказала:

— Если бы нос был способен расти пропорционально самомнению, то у тебя он достиг бы уже целого фута.

— А если бы ты не была такой упрямой, то сейчас бы не в перепалку со мной вступала, а в качестве моей невесты слушала восхищенные комплименты.

— Такой упрямой?! — возмутилась Сьюзен. — То есть ты считаешь себя таким неотразимым, что девушка может отказать тебе только по причине упрямства? Нет, твое самомнение равняется не одному, а двум футам!

— Тогда почему ты ревнуешь меня к Эшли?

— Я?!! — с большими от негодования глазами Сьюзен ткнула себя пальцем в грудь. Никогда и ни за что она не признается ему в этом! — Три! Три фута!

— Глупо отрицать очевидное. Я же вижу как ты смотришь на меня когда я ее обнимаю.

— А тебе не приходило в голову, что я думаю не о тебе, а беспокоюсь за подругу, чтобы ты и ей не навредил?

— Это звучит так же смешно, как твои попытки прижимать к себе бедного Уолтера в желании досадить мне. Не хотел бы я оказаться на его месте. Он влюблен в тебя, а ты бессовестно используешь его.

Сьюзен ощутила внутренний укор от справедливых обвинений. То, что он озвучил вслух, она говорила себе в душе.

— Не тебе читать мне нотации. Уолтер — благородный джентльмен и достойнейший молодой человек. Я ценю и уважаю его.

— Но ты его не любишь.

— А это уже не твое дело. Мы с Уолтером изображаем влюбленных, и должны показать нашу любовь перед зрителями. Мы лишь играем роль, и он это понимает.

— Ну, ну, — скептически изогнул Эттвуд уголок губ.

— Это всё, что ты хотел мне сказать? Может пора приступить к делу?

— По крайней мере в книге нам легче говорить о любви чем в жизни.

Сьюзен бросила на него удивленный взгляд, так как в его голосе не прозвучало и нотки иронии.

Откуда он всё про неё знал? Хотя она всё отрицала и передёргивала его слова, но он был прав. Чертовски прав! Он говорил ей то, в чем она сама себе боялась признаться. Её ревность не могла возникнуть на пустом месте. Но и любить его она не хотела.

Эттвуд поднялся на ноги, помог ей встать, открыл пьесу на нужной странице и, передав ее Сьюзен, начал читать свой текст по памяти. Он называл ее «мой нежный, мой добрый ангел», говорил, что их любовь будет им опорой, восклицал, как ярко запылает пламя их чистой любви. Как же хорошо сейчас Сьюзен понимала Эшли, которая поддавалась очарованию Эттвуда и в такие мгновения не могла перед ним устоять. Сердце так и стремилось ответить на его слова.

Вот, он озвучил желание «прижать мою Лидию к своей груди», процитировал фразу: «В этом для меня вся улыбка жизни — другой нет» и сделал шаг к Сьюзен. Его руки обвили ее талию и притянули к себе, а усы коснулись виска.