Собрание загалдело.

— Не говори глупостей, Капитон Илларионович! — осаживает кто-то басовитый пропагандиста. — Кончится война, тогда и будем думать, а пока надо делать, что командование приказывает. Мы, чай, не бестолочь. Люди почтенные, служивые.

— Будем брать, гада? — шепчет Скоропадский, уцелевшей рукой нашаривая кобуру револьвера под плащ-палаткой.

— Будем, Паша, — киваю я. — Но не сейчас.

[1] Текст листовки составлен из нескольких реальных прокламаций и брошюр партии эсеров: Красноярской группы ПСР, ЦК ПСР, Сибирского Союза ПСР.

[2]. Гордеев/Шейнин и сам не предполагал, насколько он ошибался в своих предположениях о Николае Вороновиче. В реальной истории, тот активно участвовал в Первой Мировой дослужился до ротмистра и… члена партии социалистов-революционеров. Будучи председателем Лужского Совета солдатских депутатов и со своими бойцами остановил шедшие на Петроград в начале марта эшелоны 68-го пехотного Бородинского полка 17-й пехотной дивизии, участвовал в подавлении Корниловского мятежа. Будучи командиром «зеленых» освобождал от деникинцев Сочи, Туапсе и его окрестности. Но большевиков не принял. Эмигрировал через Грузию в Европу. Но на данный момент времени — начало осени 1904 года Гордеев/Шейнин оказался прав — в этот момент Воронович до эсеровских идей еще не дозрел.

[3] Хорошо (фр.)

[4] Гордеев/Шейнин в запале разговора сам не заметил, как почти дословно повторил фразу Владимира Ильича Ульянова/Ленина «Революция в белых перчатках не делается». Впрочем, в этом мире Ильич эту фразу еще не сказал.

Мы отходим подальше от случайных ушей. Вот же ж… моя часть, я в ней командую, а приходится вот так — чуть ли не шарахаться от своих и играть в шпионские игры.

— Николя, прости, я опять не понимаю твою логику! — горячится Скоропадский.

— Паша, тише говори, — поправляю его я.

Он понижает голос.

— Почему мы медлим? Вот же он — агитатор. Мы его речи своими ушами слышали. Свидетелей полно… Надо брать, пока он нам весь эскадрон не разложил. Ты ж понимаешь, иногда хватает всего одной паршивой овцы!

— Не кипятись! Никто ему разлагать эскадрон не позволит, но брать его прямо сейчас — не лучший выход!

Глаза Скоропадского округляются.

— А какой выход — лучший? Может, ты гнева начальства опасаешься? Могу взять грех на душу: пристрелить в спину и свалить всё на японцев. Если мы никому не скажем, правда до начальства не дойдёт. Пусть родные считают его героем.

Он снова тянется к кобуре.

— Ну не так же радикально, — усмехаюсь я, хотя зерно истины в его предложении есть.

— Тогда как? — недоумевает Павел.

— Аккуратно, как хирург скальпелем вскрыть этот гнойник. Что-то мне подсказывает, Всяких не в одиночку действует. Он — звено в цепочке, и эту цепочку необходимо размотать до конца.

— И как далеко тянется эта цепочка?

— Как минимум, до Ляояна. Он же где-то брал прокламации, не тащил же с собой из России.

— Конечно, — кивает Скоропадский.

— Значит, тут кто-то есть от эсеров, — рассуждаю я. — Если мы его сейчас арестуем, спугнём сообщников. Вот соберём информации побольше, и уже тогда пойдём к специально обученным людям.

— То есть к жандармам? — уточняет Скоропадский.

— Да. Тем более их начальник — Сухоруков, выглядит толковым спецом и хватом. Своего точно не упустит.

— Допустим, сразу брать не станем, как ты говоришь. И что дальше? У тебя уже есть план? — бьёт копытом Павел.

— Планом это не назовёшь, скорее — намётки.

— Хоть что-то, — успокаивается будущий «гетьман» и тут же вспыхивает снова:

— Когда начнём действовать? Не хочу, чтобы эта политическая бацилла заразила здоровый организм нашего эскадрона.

Восхищённо присвистываю. Когда надо, Пал Петрович умеет красиво выражать свои мысли. Хоть уроки красноречия бери!

Не зря, видать, потом ударится в политику.

— Давно Всяких в городе не был?

Скоропадский смотрит на небо, словно там кто-то пишет невидимыми чернилами ответ.

— Да с того дня, как в эскадрон прибыл. Ты же так всех загрузил: ни одной свободной минуты.

— Отлично. Тогда придумай ему какое-нибудь дело в Ляояне. Найди любой повод, чтобы он поехал в город. Справку пусть отвезёт в штаб бригады.

— Зачем?

— Чтобы за ним проследить. Уверен, он обязательно попробует встретиться с кем-то из связных, а там останется лишь потянуть за ниточку и размотать весь клубочек.

— Николя, не знаю, как ты, а я этому ремеслу не учился. Моё дело бить врага на войне, а тут какие-то полицейские штучки… Слежка, бр! — брезгливо произносит Скоропадский, забыв, что пару минут назад был готов лично устроить покушение на нашего революционного агитатора.