Кристина привстала на локти – перед викарием лежала Инесса, а он наклонился над ней и громовым голосом выговаривал:

– Выходи! Выходи!

Тело Инессы было накрыто тяжелой парчой, и распознать ее можно было только по ногтям на пальцах рук, они чернели, как ягоды черники под болотной кочкой. Эти страшные, неухоженные ногти, еще при первом знакомстве в городе они бросались в глаза.

И снова в висках очнувшейся Кристины застучали гортанные звуки:

– Злой дух! Злой дух! Злой дух! Злой дух! Злой дух!

Откуда они исходили?

Викарий зашептал свои молитвы, и едва из его уст посыпались первые слова, как одержимая неестественно задвигалась, выгнулась, запрокинула руку за голову с согнутой кистью, как куриной лапкой, так, словно не было у нее костей. И стало подниматься ее распластанное тело над полом. Кристина увидела, что оно ни на что не опирается.

Оторвавшись от твердой поверхности на уровень ширины ладони, тело одержимой безжизненно зависло, и висело без единого устройства. И она вся была как тот бумажный лист страницы из Библии, что висел, удерживаемый в воздухе неведомой силой. Слова священника вдруг долетели до ее слуха – она знала их смысл, он когда-то рассказывал о формуле изгнания беса.

Кристина попыталась подняться, и висевшее над полом тело Инессы, вздернулось вверх, и как от урагана его понесло по коридору, ударило об стену, и понесло обратно. Ни крика, ни стонов Кристина не услышала, будто была мертва эта безропотная, мучимая Демоном, плоть. Незримая сила снова оторвала Инессу от стены и подбросила еще выше, и там, на стыке потолка со стенами, оно буквально влипло в угол!

Священник поднял над собой крест и со всей силы брызнул святой водой. Вода на каменных стенах зашипела и пошла пузырями. Одержимая сама стала сползать вниз, будто можно было одним лишь человеческим усилием сползти, хватаясь руками за каменные стены. И по-прежнему на ней держалось покрывало.

…Между тем, шум завываний сменился в доме на шум вакханалии. Где-то с площадки второго этажа, стали раздаваться скрежет, топанье, завывания, плач и вопли. Будто вся нечисть пробудилась из небытия, но священник уже не обращал внимания ни на что, кроме исцеления одержимой. Его дух крепчал и потому усилия увенчались первым успехом: тело Инессы будто утратило Демоническую власть и безжизненно свалилось на пол, дернулось несколько раз и застыло. Изо рта Инессы пошла пена, а безумные глаза смотрели так, будто ничего не узнавали, и даже не реагировали на громкие голоса, раздающиеся из преисподней. Сквозь этот строй истязающего шума все ярче и сильнее пробивался один голос, он мог принадлежать ребенку, нет, скорее какой-то совсем юной девушке, которая молила о помощи. Она молила о помощи, и Кристина узнала ее голос. Он принадлежал пропавшей Олине!

Кристина оторвала руки от стены и сама несколько раз произнесла имя Олины. Но священник все продолжал свои молитвы.

Тело исцеляемой Инессы вдруг стало невероятно раздуваться. Существо, до этого торжествовавшее в ней, охватило беспокойство. И странные стуки переросли в громкие удары, будто по стенам дома стучали огромным молотом. Глаза Инессы закатились и видны были одни выпуклые белки. Она издавала надрывно-хрипящие звуки, и казалось, что сейчас сорвется и вцепится в священника. Ее цепкие руки хаотично хватали воздух и будто натыкались на что-то острое, отчего на них проявилась кровь.

Он брызнул святой воды – что-то быстро прошептал и крикнул:

– Я приказываю тебе выходить из нее!

И снова окропил ее слабо трепечущее тело водой. И отзывалась плоть на святую воду легкими вздрагиваниями.

…Он долго выкрикивал:

– Во имя Иисуса! Во имя Иисуса!

При его последних словах Инесса зашевелилась. Будто в ней что-то проснулось. Распахнулись ее доселе закрытые глаза, и желтоватый свет появился в центре ее глазных яблок. Викарий продолжал стоять и кричать на это существо. Его слова сыпались на латыни. Очевидно, он чувствовал, что крик его слышит ОН, где бы ОН не был. Власть над безумным ребенком теперь принадлежала священнику. Но эта власть не способна была изгнать злого духа из тела девочки.

– Pater noster, qui es in caelis;

sanctificetur nomen tuum;

adveniat regnum tuum…

Священник беспрестанно читал «Отче наш» и с него градом лил пот, и голос его хрипел и уже дрожали его немеющие руки.

И вдруг до Кристины донеслось, как изменившимся спокойным голосом, совсем тихо, склонившись над безжизненным тельцем ребенка, он произнес:

– Теперь, злой дух, находящийся в этом ребенке, теперь ты подчиняешься мне. Я говорю тебе: Как твое имя? Во имя Господа Иисуса Христа я приказываю тебе ответить мне!

Из уст Инессы посыпались проклятия, а он продолжал вызывать Демона, прижав крест к ее лицу. Звуки, долетавшие до слуха Кристины, стали меняться на жалобные – Демон взывал к пощаде и сам глумился над своими призывами. Но среди них был ответ! Он просочился как одинокая капля воды, оставшаяся от ветров на траве.

Всего лишь одно слово, произнесенное с невероятным ядом, но так быстро и неразборчиво, что Кристина поняла, что это слово было, но что оно значило, она не смогла бы передать. Лицо Инессы скривилось от ужаса – оно выражало боль и ненависть. Никогда за всю свою жизнь Кристина не видела такой ненависти ни в чьих глазах.