— Покажи еще раз кроссовки.

Кроссовки Орест выбрал серые, хотя невестка Капитана старательно уговаривала его остановиться на белых — они лучше подходили к костюму. Но Орест сообщил простой факт: серые лучше скрипят. Невестка так была поражена этим аргументом, что дважды проверила, как висит молния на спортивном костюме.

— Куда едем? Здесь рядом прекрасный парк в японском стиле — как раз для пробежки, — придирчиво разглядев обувь, Капитан вернулся за штурвал.

— На «Олимпийский», — ответил я.

— На стадион? — удивился Капитан. — Есть десятки более интересных мест.

— Но сегодня мы едем туда.

Капитан шмыгнул носом, но завел двигателя.

— Стадион, да стадион. А ведь мне придется возвращаться туда вечером, — с грустью сказал. — Как вы думаете, если предложу жене прихватить мой костюм и добраться до стадиона своим ходом, а сам еще немного потаксую, она одобрит такую заботу о семейном бюджете?

Он снова превратился в того старого доброго Капитана, который не включает летом кондиционера, чтобы сэкономить бензин, и просит бариста долить молоко в кофе, но только если оно бесплатно.

— Тогда эта годовщина свадьбы станет для вас последней, — заверил я.

— А кто сказал, что это к худшему? — хохотнул Капитан.

5.5

Капитан взорвал нас на Троицкой площади.

— Заехать утром за вами? — спросил он, и надежда чаилась в блеске его глаз.

— Непременно, — ответил я.

На заднем сиденье зашуршала бумага — Орест достал свой блокнот.

— Вот, — он пожал Капитану протянутую на прощание руку, а затем уложил в нее лист.

Он поднес бумагу к окну и осмотрел со всех сторон.

— Стихи, — констатировал Капитан. — Твои?

— Я написал еще в июне. Но они о море, — Орест выскочил из машины, вытащив за собой рюкзак, и, прежде чем хлопнуть дверцей, добавил: — Вы же капитан.

— Друг, а оригинал у тебя остался? — крикнул ему вдогонку водитель.

Орест постучал по голове. Не так часто мальчишки пишут стихи о море, чтобы не запомнить их.

На Троицкой площади и в будни не было толп, что уж говорить о первой половине субботы. Помимо случайных прохожих оживляли это место только четверо подростков на скейтбордах. Один, в желтой бандане, ловко объезжал выставленные в ряд банки из-под пива — их не успели убрать после ночных пьяниц, другие, сгруппировавшись, оценивали его мастерство. Орест замедлил шаг, наблюдая за пируэтами. Подросток с триумфом завершил свой заезд, не задев ни одной банки, и, прыгнув на край скейта, схватил его на руки.

— Ничего себе! — пробормотал Орест под нос.

Он привлек внимание скейтбордиста, и тот кивнул. Орест кивнул в ответ и, смутившись, ускорил шаг.

Я вынул телефон — узнать время, и только теперь вспомнил, что он все еще отключен. Впрочем, разве я куда-то торопился?

— Чего вы еще не включаете его? — поинтересовался Орест. — Вам не интересно, что произошло в мире за двадцать лет, что вы были в коме?

— Суперинтеллект уже начал порабощать человечество? Урбанисты придумали эффективное средство от киевских пробок? Виталий Кличко вернулся в бокс? Нет? Ну тогда остальные новости подождут. Лучше скажи мне: умеешь кататься на скейте?

— Мне больше нравятся самокаты. Но ведь он был супер, правда? Если и кататься, то только так.

Что ж, Орест, мне тоже нравятся люди, хорошо делающие свою работу. Я сам старался так быть.

— Предлагаю немного скорректировать наши планы, — я остановил Ореста возле пункта проката спортивного инвентаря. — Я, кажется, сегодня переоценил свои силы, но самокат справлюсь.

— Самокат? Но ведь мы собирались бежать, — обнаружил упрямство паренек.

— Бег никуда от тебя не побежит, — я был доволен своим каламбуром.

Молодой менеджер обрадовался утренним клиентам — значит, не зря он выбрался из постели в это субботнее утро, — но наушники из ушей не вынул.

— Затяни рюкзак потуже! — крикнул он Оресту, подобрав нам все, что было нужно.

Мы вышли из пункта проката в шлемах, перчатках и защитных щитках. Солнце играло на хромовых ручках наших самокатов. Орест нацепил солнцезащитные очки, и если бы сейчас синицы, собравшись в стаю, взялись напевать главную тему из фильмов о Джеймсе Бонде, я бы не удивился.

— Вперед, в «Олимпийский»! — скомандовал я.

Орест рванул, не успел я и договорить — спецагенты не любят ждать.

У нас с самокатом сложные отношения. Так получилось, что сама судьба стеной стояла между нами. Трижды я мог стать на самокат, и каждый раз что-то этому мешало. Впервые это был ценник. Мы с мамой пришли в "Детский мир" покупать самокат. Я помню — оставался только один, бессмысленный ядовито-салатовый цвет, но это меня никак не огорчало. Я успел пощекотать резиновые насадки на его ручке, когда мама обнаружила скидку на отличный трехколесный велосипед, который мы могли себе позволить. Поэтому из магазина в тот день я вышел счастливым и с велосипедом, а насадки самоката достались другим. Второй раз я мог проехаться на нем во дворе. Самокат принадлежал гастролеру-пятикласснику — он бывал в нашем дворе только летом, — а платить за три круга я собирался наклейкой с желтым кабриолетом. Но пятиклассник презрительно осмотрел товар, наклеил мне его на лоб и уехал — как и положено гастролерам. Следующий и последний раз случился, когда уже почти прошла жизнь. Два дня спустя после того, как мне подтвердили поражение Митча, я намеревался покинуть юриспруденцию и стать курьером по доставке еды. Из офиса я уехал не домой, а направления в торговый центр — за электросамокатом, — какой курьер без своего транспорта? Спускаясь на эскалаторе, я увидел будущего коллегу: он сидел за столиком, скрестив руки, и с пустым взглядом ждал, когда в суше баре соберут его заказ. Пока эскалатор высадил меня на твердую поверхность, я успел изменить свое решение и вместо магазина двинулся на фудкорт — купить шесть устриц, бокал шампанского и поразмыслить, как собрать заново свою жизнь вместе.