Кириан смотрит на меня, но идёт дальше. Мне приходится поторопиться, чтобы его догнать.

— Ты выяснил, где собираются соргинак?

Он лишь пожимает плечами.

— Ходят слухи, — отвечает он. — Они особо это и не скрывают. Так что я не уверен, что думать.

Соргинак. Наконец-то.

Если нам удастся достичь желаемого, я разорву договор с Тартало и смогу сосредоточиться на своей истинной цели, на том, для чего я действительно была рождена. Я вернусь ко двору Львов, буду ждать своего часа для коронации, и мне больше никогда не придётся быть рядом с Кирианом.

Внутри меня что-то холодное сворачивается в клубок.

— Если ты уже знаешь, где искать ведьм, — говорю я, — тогда зачем этот долгий променад?

— Я же сказал — тянем время, — повторяет он безразлично и поворачивается ко мне. — А что бы ты хотела сделать?

Я молчу, потому что внезапно не нахожу ответа.

Я продолжаю видеть в Кириане нечто новое, нечто задумчивое и искреннее, нечто грустное, что я, к своему удивлению, узнаю и в себе. Возможно, именно поэтому я отвечаю:

— Ты знаешь Изартеги?

— Немного.

— Покажи мне её, — прошу я.

Он не улыбается, не пытается меня дразнить. Он воспринимает мою просьбу с лёгким удивлением, которое я тоже чувствую, и, кивнув, идёт дальше.

Это прощание, говорю себе. Моё последнее желание, а не Лиры.

Остаток дня проходит впустую, но как же он прекрасен. В этих неторопливых прогулках, неспешных разговорах, в местах, которые он мне показывает, нет ни намёка на двойные намерения… и это странно. Мы едим до сытости, покупаем каштаны на вынос, смотрим уличное танцевальное представление и посещаем сады, которые ничуть не уступают королевским.

Сегодня вечером, прежде чем отправиться в путь, Кириан даже не напоминает мне о наряде.

Я надеваю чёрное платье — простое и утончённое, распускаю волосы и убираю цветы. На этот раз я действительно вооружена.

Мы садимся на наших лошадей незадолго до полуночи, и хозяйка постоялого двора не осмеливается задавать лишних вопросов.

Мы пересекаем город и достигаем района, где люди отмечают какой-то праздник. Между домами натянуты фонари, развеваются флажки с разными гербами, на площади играет маленький оркестр, а пары танцуют, несмотря на холод.

— Нам сюда? — осмеливаюсь спросить, когда мы платим пару монет за то, чтобы оставить лошадей в конюшне при таверне.

Кириан качает головой.

Мы оба смотрим на площадь. Здесь также открыты прилавки с едой, предлагающие горячее вино и сладости, а таверны, окружившие площадь, полны до отказа.

— Нам нужно углубиться в лес.

Он делает знак, и мне не нужно больше, чтобы последовать за ним, испытывая лёгкое волнение. Мы оставляем позади музыку, смех и тёплый свет фонарей и идём по тропе, которая ведёт нас за огромную скалу и заставляет взбираться в гору.

Мы поднимаемся достаточно долго, чтобы всё веселье осталось далеко позади. Тишина, прерываемая лишь редким криком совы, становится всё более плотной. Лунный свет освещает наш путь, не давая нам двигаться в полной темноте.

Между деревьями, на вершине холма, мерцает мягкий свет. Это наша цель.

Кириан протягивает мне руку, когда мы подходим ближе, и я крепко её сжимаю, когда мы наконец достигаем вершины.

С другой стороны, у подножия горы, виднеется пещера. Перед ней, на снегу, горит костёр, от которого исходит этот свет. Они не прячутся. Любой, находясь на этих холмах, мог бы их увидеть, как и мы, но они не боятся.

Нет музыки, только смех. Нет мелодии, лишь неслаженное пение, сменяющееся время от времени. Иногда барабан задаёт ритм.

И они танцуют.

Десятки женщин, босиком по снегу. Обнажённые.

Мне трудно осознать, где мы находимся. Трудно вернуться в реальность, когда Кириан слегка тянет меня за руку, прикладывает палец к губам, призывая к молчанию, и мы опускаемся на снег холма.

Я не могу смотреть на него, потому что не в силах оторвать глаз от них.

В этом танце, который я не до конца понимаю, есть что-то магнетическое, неодолимо притягивающее меня к себе, словно заворожённую.

— Вот они, — тихо произносит он.

— Вот они, — эхом отвечаю я, не отрывая взгляд.

Проходит некоторое время, прежде чем кто-либо снова заговорит. Я не смогла бы сказать, сколько именно.

— Твоя очередь.

На этот раз мне действительно приходится взглянуть на него.

— Что ты хочешь, чтобы я… Я не могу…

— Я не могу. Ты можешь.

Он немного приподнимается на снегу. Если холод доставляет ему неудобства, он никак это не показывает.

— Иди. Ты знаешь, где мы оставили лошадей. Мы встретимся утром.