Я улыбаюсь, не веря своим ушам.

— Я не могу спуститься туда. Что мне делать? Что им сказать?

Он пожимает плечами.

— Я уверен, ты найдешь, что сказать.

Я снова смотрю на них. Танцы, смех, крики радости.

Что-то теплое пробегает по моим пальцам. Сердце начинает биться быстрее.

Я встаю.

Я не слишком задумываюсь, пока делаю это. Я позволяю пальцам действовать самостоятельно, позволяю рукам двигаться с уверенностью, которую не ощущаю. Что-то меня тянет, что-то кричит мне, зовет меня. Я доверяю своему инстинкту, я доверяю Кириану.

Я сбрасываю накидку и снимаю сапоги. Кириан не отводит свой голубой взгляд, пока я раздеваюсь, снимаю носки, платье и нижнее белье. Вещь за вещью я оставляю на снегу, и он ничего не говорит.

Я смотрю на него на мгновение, ожидая, что он что-то скажет, пока холод ласкает мою обнаженную спину, а снег обхватывает мои лодыжки.

На мне только эгузкилоре из лунной стали на груди.

Это безумие.

Но Кириан ничего не говорит, и мне это не нужно.

Я спускаюсь с холма быстрым шагом, мое сердце бьется с бешеной скоростью в груди.

Я не готовлю речь. Я не думаю о том, что произойдет дальше. Я просто иду вперед. Я держусь за странную веру, которая ведет меня через снег… пока я не дохожу до круга танца.

Я едва успеваю остановиться, когда несколько из них поворачиваются, чтобы посмотреть на меня. Я задерживаю дыхание, страх охватывает меня на мгновение, но в следующий момент теплота окутывает меня.

Одна из них взяла меня за руку.

Она смотрит на меня доброжелательно, и я понимаю, что тепло исходит от нее, от них.

Вот почему они могут так танцевать; вот почему они здесь. Они зачаровали это место.

Я позволяю ей вести меня. Она возвращает меня в круг и в танец, и вдруг я становлюсь частью их. Я бегаю, танцую и смеюсь, отдаваясь этому сложному и уютному ощущению, в котором я чувствую себя свободной.

Со временем к нам присоединяются все больше женщин. Никто не задает вопросов, никто не останавливается, чтобы поговорить. Всех принимают.

Здесь нет ничего волшебного, кроме тепла, которое сохраняет нас здоровыми и в безопасности. Нет зловещих жертв, нет ритуала, который навсегда останется в моих кошмарах. В какой-то момент я закрываю глаза и продолжаю танцевать. Время идет, огонь горит и постепенно угасает, и понемногу, как будто все мы пробуждаемся от транса, танец начинает затихать, песнопения становятся тише, а ритм барабана возвещает конец.

Ночь еще не закончилась. Луна все еще светит, пока огонь угасает.

Не веря до конца в то, что делаю, я ищу ту самую женщину, которая взяла меня за руку в начале.

Она старше меня, в ее длинных растрепанных светлых волосах уже видны седые пряди. Она сразу замечает, что я подхожу. Мое сердце все еще бешено колотится, когда я решаюсь заговорить.

— Мне нужна ваша помощь.

Некоторые из них поворачиваются к нам. Те, кто начал одеваться, останавливаются.

Их взгляды сразу же устремляются к золотому браслету на моем левом предплечье. Она не заставляет себя ждать с ответом.

— Мы не можем сделать больше, чем могла бы сделать ты сама, — отвечает она.

В ее тоне нет ни насмешки, ни презрения. Она не спрашивает, как я осмелилась сюда прийти, хотя, наверняка, они чувствуют, что я не одна из них.

— Мне нужны ответы, — умоляю я, стараясь показать свою искренность, показать свое отчаяние.

— Браслет — это доказательство сделки, и только тот, кто заключил сделку, может ее разорвать, — отвечает другая.

Она улыбается, без злобы. Кажется, она говорит правду.

— Мне нужно снять его до того, как Тартало призовет меня, — настаиваю я.

Ко мне подходит другая женщина. Она одна из старших, старше остальных; вероятно, более могущественная. Надежда разгорается в моей груди, пока она внимательно смотрит на браслет. Однако она исчезает, как только она заговорит.

— Тот, кто заключил сделку, может ее разорвать, но не мы. Только слово может разрушить ее.

В горле у меня образуется комок.

— Разве вы не можете сделать ничего?

Старуха качает головой. Остальные тоже.

Постепенно они расходятся, и я понимаю, что упустила свой шанс. Если они не могут разорвать сделку, значит, никто не может. Тепло, которое нас защищало, тоже начинает исчезать.

Что будет с моей жизнью? Придется ли мне продолжать, как будто ничего не произошло, пока Тартало не заберет меня? Что тогда? Вероятно, мне придется предупредить Воронов, попрощаться и уйти умирать. Кого они пошлют на мое место? И что будет с Кирианом? Вероятно, его убьет новая копия. Это то, что я должна была сделать уже давно.