— Я смотрю, — говорит он, не отводя взгляд от моих глаз, — и вижу лишь причину, по которой не собираюсь делать то, о чём ты просишь.

Я тоже наклоняюсь, и почти сразу жалею об этом движении, но не отступаю, несмотря на то, как близко сейчас наши лица.

— Я не люблю тебя, Кириан, и никогда не любила. И ты сам, глубоко в душе, знаешь, что то, что ты ко мне чувствуешь, тоже не настоящее; это всего лишь мечта, сотканная из ночного кошмара, который мы пережили вместе.

— Раньше я бы с тобой согласился, — отвечает он низким голосом. — И приложил бы все усилия, чтобы забыть тебя, зная, что это лучше для нас обоих, особенно для меня. Но сейчас я не могу сделать то, о чём ты просишь.

— Почему? — спрашиваю я.

— Из-за твоих глаз, — отвечает он.

Молчание ложится между нами, словно ласковое прикосновение, пока моё сердце стучит в бешеном ритме.

— Что ты имеешь в виду? — произношу я едва слышно.

— Твои глаза стали другими. Что-то изменилось в твоём взгляде. Раньше я бы смог забыть тебя, но теперь не в силах отпустить ту, в кого ты превратилась.

Я отодвигаюсь чуть назад, потрясённая, но Кириан не позволяет мне уйти далеко. Он приближается ко мне на диване.

— Ты не знаешь, что говоришь, — шепчу я, почти беззащитная.

— Знаю, конечно. Нет никого в этом мире, кто знал бы тебя лучше, чем я, и ты не можешь отрицать, что изменилась. Я не буду говорить, стала ли ты смелее или сострадательнее… Это нечто большее. Я вижу это в твоих глазах, в том, как ты двигаешься, как дышишь…

Кириан поднимает руку и нежно проводит ею по моей щеке. Я закрываю глаза, не осознавая этого, чувствуя шершавость его ладони в контрасте с нежностью жеста.

— Кириан… — пытаюсь возразить я.

Он понял. Он понял это до боли точно, и то, как сильно мне это нравится, становится мучительно и жестоко.

— Я понимаю, — вдруг говорит он, и я открываю глаза, встретив его взгляд совсем рядом, на расстоянии поцелуя. — Понимаю, что ты уже не та, что прежде, и что поэтому не можешь чувствовать ничего ко мне, к такому, как я.

Я слегка качаю головой, и это движение отстраняет его руку, даже если я не хотела этого.

— Нет. Дело не в этом, — возражаю я.

— Ты не ранишь меня, — шепчет он, заставляя себя улыбнуться. — Я знаю, что то, что мне так нравится в тебе, — это то же самое, что сейчас отталкивает тебя от меня.

Моё сердце сжимается.

— Дело не в тебе, Кириан, — уверяю его я. Он лишь усмехается сухо и безрадостно. — Это… это не так. С тобой всё в порядке. Абсолютно всё.

— Как ты можешь смотреть мне в глаза и так лгать? Мне? Ты знаешь, на что я пошёл, кого пришлось убить. Ты знаешь, какие сделки я заключал с теми, кто уничтожал наши семьи… А теперь ты лучше этого.

Я глубоко вздыхаю.

Лира не заслуживала этого. Совсем.

И я тоже.

Тем не менее, он видит меня. Кириан смотрит на меня так, как не смотрел ещё никто. Он чувствует перемены, он каким-то образом знает, что я другая. Сердце бьётся так сильно от всего неправильного, что я боюсь, оно вот-вот разорвётся.

— Кириан… — шепчу я, не находя нужных слов. — Я тебе не подхожу.

— Мне всё равно, — отвечает он, почти касаясь моих губ.

И несмотря на то, как близко он сейчас, я знаю, что он не поцелует меня. Я знаю, что он не переступит черту, которую всегда позволял переступать лишь мне.

Это извращённо и беспощадно, и боль не даёт мне ясно мыслить. Моя голова переполнена всем тем, что разъедает меня изнутри:

Договор, который вскоре нас убьёт.

Помолвка с Эрисом.

Алия.

Вороны и все те, кого они принесли в жертву.

Элиан.

Кириан.

Кириан и тот самый взгляд, каким он на меня смотрит.

Кириан и эта тьма, которая заставляет его верить, что он меня недостоин.

Недостоин меня…

— Та, кем ты стала, заслуживает, чтобы я ждал. И я с радостью буду ждать вечно, если это позволит мне быть рядом с тобой.

Что-то внутри меня ломается.

Я знаю, что снова принимаю ужасное решение, и всё равно мне всё равно. Я наклоняюсь к нему, беру его лицо в свои ладони и целую. Это движение настолько импульсивное, что застаёт Кириана врасплох. Я ощущаю низкий звук, вибрирующий против моих губ, глухой стон, поглощённый поцелуем и растворяющийся между нами, когда его губы начинают требовать большего.

Его рот приоткрывается, словно прося разрешения. Его рука опускается на мою, на его собственную щёку, а затем находит мою шею. Он гладит её большим пальцем, затем скользит за мою шею, а его тело движется вперёд, прижимаясь ко мне каждым своим жестом. Его пальцы запутываются в моих волосах, слегка дёргают, открывая мою шею, и он отстраняется, чтобы поцеловать её с нетерпением.

Моё тело содрогается от его прикосновений, я запрокидываю голову, позволяя ему продолжать. Почти ощущаю его улыбку против своей кожи — довольную, триумфальную. Однако я почти не даю ему возможности действовать. Прежде чем его руки начинают прокладывать опасный путь, я слегка толкаю его, укладывая на диван. Сюрприз отражается на его лице вместе с чем-то ещё. Он смотрит на меня снизу, внимательно следя за каждым движением, его взгляд словно впитывает мой образ, скользит по моему телу вверх и вниз, останавливаясь на каждом изгибе, каждом жесте. В его глазах сияет обещание чего-то тёмного, когда я сажусь ему на колени и провожу руками по его груди.