На что это было похоже там? Маниакес попытался представить себя кочевником на лестнице, скажем, между четвертым и пятым этажами. Здесь было бы тесно, темно и пугающе даже без огня; каждый камень, попадающий в башню, должен был ощущаться как конец света, Запах дыма уже некоторое время витал бы в воздухе, а банки с горящим жиром падали бы на башню вместе с камнями.

Но что произошло, когда запах изменился, когда кубраты безошибочно учуяли древесный дым и увидели над собой языки пламени? Хуже того, что произошло, когда они безошибочно почувствовали запах древесного дыма и увидели пламя под собой?

Воины выбежали из основания осадной башни и побежали прочь от стен Видесса, города, обратно к своему лагерю. Камни, дротики и обычные стрелы унесли с собой тяжелые потери. В этом, однако, им повезло: это был более быстрый и чистый способ умереть, чем они нашли бы, если бы остались в башне.

На самом верху осадной башни открылся дверной проем, и оттуда высунулся трап, как будто мальчишка высунул язык.

Поскольку башня находилась более чем в половине полета стрелы из лука от стены, это был трап в никуда. Но это не означало, что им никто не пользовался.

Кубраты, отчаянно пытаясь спастись от огня и дыма внутри осадной башни, выбежали на трап. У Маниакеса возникло ощущение, что многие из них были бы довольны просто постоять там, передохнуть минутку после того, как отошли от огня. Но этого не должно было быть, не могло быть. Во-первых, из дверного проема, из которого появилась длинная доска, валил дым. И, во-вторых, все больше и больше кубратов, мужчин, которые не могли пользоваться лестницами и стремянками, спускающимися на землю, пытались выбраться по сходням.

То, что произошло после этого, было мрачно неизбежно. Несколько кочевников, оттесненных с доски своими товарищами, упали на землю почти в сорока футах ниже. Другие прыгнули, без сомнения, решив, что лучше улететь в космос, чем быть вынужденными покинуть его в то время и в том положении, которое они не выбрали.

Нескольким кочевникам повезло, они поднялись, по-видимому, невредимыми после падения. Несколько человек, настолько невезучих, насколько это было возможно, лежали неподвижно. Другие выбрались, раненые, но живые. Паре из них, по крайней мере частично удачливых поначалу, не повезло позже, когда другие кубраты, либо вынужденные сойти, либо прыгнувшие с трапа, приземлились на них сверху, или когда камень из видессианской машины прикончил их там, где падение не произошло.

А затем огонь добрался до конца прохода, все еще находящегося внутри осадной башни. Маниакес услышал, как треснуло дерево, и горящая доска рухнула на землю вместе с оставшимися на ней кочевниками.

Минуту или две спустя осадная башня рухнула сама по себе, пламя на некоторое время вспыхнуло ярче и выше от дуновения обвала, а затем снова начало утихать.

"Есть один, о котором нам больше не нужно беспокоиться", - сказал Маниакес.

К сожалению, остались все осадные башни, о которых видессианцам все еще приходилось беспокоиться. Некоторые из них собирались добраться до стены: это казалось возмутительно очевидным, несмотря на прежний оптимизм Автократора. Места, где они доберутся до стены, тоже казались очевидными - они вряд ли могли изменить свой путь, петляя и уворачиваясь, как кролики, за которыми гонятся гончие.

"Это означает, что нам просто придется оказать им приятный, теплый прием", - сказал Маниакес, больше чем наполовину обращаясь к самому себе. Но поток приказов, которые он отправил после этого, предназначался людям на стене.

Солдаты вокруг Серебряных ворот получили эти приказы прямо из его уст. Курьеры помчались передавать его идеи людям на других участках, где наступали башни.

Когда один из курьеров вернулся, он сказал: "Прошу прощения, ваше величество, но офицеры, с которыми я разговаривал, сказали, что они уже подумали об этом сами".

"Не нужно просить у меня прощения", - ответил Маниакес. "Я не сержусь, если солдаты, которые служат мне, думают сами за себя. На самом деле наоборот".

Лучники и метатели камней и дротиков с внутренней стены обрушили град снарядов на осадные башни, когда те приблизились к нижней части внешней стены. Несколько выпущенных ими снарядов не долетели, ранив защитников, а не нападавших.

Стрела, выпущенная из-за спины Маниакеса, ударилась о зубчатую стену всего в паре футов слева от него. Убийца мог так легко убить его, а потом сказать, что это был несчастный случай. Он заставил себя пожать плечами. Он ничего не мог с этим поделать.

Все ближе и ближе к Серебряным воротам подползали две башни, которые еще не сгорели. Обстрел, которому они подверглись из видессианских катапульт на стенах, был жестче, чем любой из виденных Маниакесом. Автократор пожелал макуранским инженерам, которые научили кубратов искусству превращать такие башни в самую холодную ледяную яму Скотоса.

Видессиане в кольчугах столпились на мостках у тех мест, куда с башен должны были спустить трапы. Кубраты на земле делали все возможное, чтобы помешать имперцам сконцентрироваться против башен, удвоив свой собственный шквал стрел и камней, выпущенных из катапульт. Крепкие мужчины оттащили своих раненых товарищей к осадным башням по обе стороны Серебряных ворот. Новые солдаты заняли места раненых или убитых.