"Благословение Келеи на тебе", - сказала женщина. "Тогда пойдем со мной, и поторопись. Я только надеюсь, что она продержится, пока мы не вернемся туда".

Грас действительно пошел с ней, солдаты, Птероклс, Гирундо и покинутые чиновники толпились позади них. Женщина провела его по лабиринту переулков к тому, что было скорее лачугой, чем настоящим домом. Это его не удивило; ни ее одежда, ни манера говорить не предполагали большого богатства. Она распахнула дверь и указала вперед.

Внутри было чище, чем ожидал Грас. Маленькая девочка лежала на том, что явно было единственной кроватью. Она корчилась и бормотала, когда ее одолевали лихорадочные сны. Мать была права — она долго не протянет, только не так.

"Пожалуйста", - сказала женщина.

Не уверенный в том, что он собирался делать и как он собирался это сделать, Грас указал голубым камнем скипетра — нет, это был не сапфир; он был намного ярче и сверкающе, чем самый прекрасный сапфир, который кто—либо когда-либо видел, - на больную девушку. "Королева Келеа, пожалуйста, сделай так, чтобы она выздоровела", — сказал он, и ничего не произошло.

Когда он столкнулся с Изгнанным, он почувствовал, как сила струится через него. Сейчас он этого не чувствовал. Он вообще не чувствовал ничего особенного. Совершенно очевидно, что и умирающая маленькая девочка тоже.

Когда он столкнулся с Изгнанным, он вообще не взывал к богам на небесах. Он использовал Скипетр Милосердия, чтобы сосредоточиться и укрепить свою собственную волю, свою собственную решимость. Он попробовал это сейчас, желая, чтобы болезнь оставила девушку. Что-то пробежало вдоль его руки. Волосы на ней встали дыбом, снова, как это могло бы произойти при ударе грома и молнии в воздухе.

Маленькая девочка села в кровати. Судя по тому, как ахнула ее мать, это само по себе было отдельным чудом. "Мама", - сказала девочка. "Я хочу пить, мама". Она указала на Граса. "Кто этот старик в смешной одежде?"

С очередным вздохом женщина сказала: "Она не имела в виду ничего плохого, ваше величество. Ей всего шесть".

"Все в порядке". Грас погладил свою бороду. "Здесь больше никогда не будет темно. И я ношу забавно выглядящую одежду".

"Я хочу пить", - повторила девушка. "И я тоже голодна. Можно мне немного хлеба, масла и инжира?"

"Я принесу их тебе, дорогая, и немного разбавленного вина к ним". Ее мать умчалась и вернулась с едой и питьем. Когда она увидела, как девочка ела и пила, она разрыдалась. "У меня не так уж много, ваше величество. Впрочем, чего бы вы ни хотели от меня — вообще чего угодно — это ваше". Она снова опустилась перед ним на колени.

Он поднял ее. "Если я беру что-то за помощь маленькой девочке, я не заслуживаю носить эту смешную одежду, не так ли?" - мягко сказал он. Я не заслуживаю носить Скипетр Милосердия - вот что одновременно промелькнуло у него в голове.

"Да благословит тебя королева Келеа! Да благословит тебя король Олор!" - выдавила она между всхлипываниями.

"Все в порядке. Я рад, что смог что-то сделать, вот и все".

Когда Грас попытался призвать Келею, королева богов ничего ему не дала. С таким же успехом ее могло и не быть там, на небесах. Так подумал Грас, но только на мгновение. Да, он преуспел, проявив свою собственную волю, а не через нее. Но как Скипетр Милосердия попал в материальный мир, если не через богов на небесах? Он не был продуктом какого-то человеческого волшебника прошлых дней, и никто никогда не был настолько безумен или высокомерен, чтобы утверждать, что это так.

"Еще!" - сказала маленькая девочка так властно, как будто она, а не Эстрильда или Сосия были королевой Аворниса.

Когда женщина снова повернулась к кухне, Грас сказал: "Я не думаю, что я тебе здесь больше нужен. Хорошо заботься о ней, и я надеюсь, что с этого момента с ней все будет в порядке".

"Благодарю вас, ваше величество", - сказала женщина. "Я уверена, что она вернется. Что она может поделать, раз Скипетр благословил ее?"

"Честно говоря, я понятия не имею. Есть много вещей, которых я не знаю о Скипетре Милосердия — намного больше, чем я знаю, на самом деле ", - сказал ей Грас.

Она посмотрела на него так, словно не могла поверить своим ушам. "Как вы скромны, ваше величество!" - воскликнула она, а затем: "Кто когда-либо думал, что король может быть скромным?"

Это заставило его гордиться. Из-за его гордости Скипетр Милосердия заметно потяжелел. Он не хотел, чтобы он думал, какой он замечательный парень, по крайней мере, не по причинам, которые имели к этому какое-либо отношение. Он никогда не был особенно скромен, что бы ни думала эта благодарная женщина. Он никогда не был, нет, но теперь, возможно, ему придется быть таким.