"Да, я так думаю", - сказал Ланиус, добавив: "Я надеюсь, это было хорошо для тебя".

"Это было, и ты знаешь, что это было", - сказала Сосия, что было правдой. Через мгновение она продолжила: "Если это было хорошо для тебя, почему ты хочешь искать где-то еще?"

"Я не знаю", - ответил он и заглушил свои слова зевком. Сосия издала тихий раздраженный звук. Притворившись, что он этого не слышал, он встал, воспользовался ночным горшком, а затем снова лег. Вскоре он задышал глубоко и ровно. У мужчин была репутация людей, которые переворачиваются на другой бок и после этого засыпают.

Но, репутация или нет, Ланиус не спал. Он лежал на боку, почти не двигаясь. Сосия снова что-то пробормотала, на этот раз более тихо. Затем она начала дышать глубоко и регулярно. Возможно, она притворялась, как и он. Хотя он так не думал. Он думал, что она действительно отключилась.

Почему ты хочешь искать где-то еще? Он знал ответ, независимо от того, хотел ли он отдать его Сосии, чего он не сделал. Он знал, что это не имело бы для нее смысла и только разозлило бы ее. Потому что я знал все, что ты собирался сделать, до того, как ты это сделал. Служанки, с которыми он спал, были не намного красивее его жены, если вообще были. Они были не намного лучше в постели, если вообще были. Но они могли удивить его. Ему это нравилось.

Он действительно любил Сосию, настолько сильно, насколько мог в их браке по договоренности. Выбрал бы он ее, если бы мог выбирать из всех девушек в королевстве? Он понятия не имел. Во-первых, идея женитьбы по любви и только по любви была абсурдной. Большая часть его принимала это. Та часть, которая спала со служанками, - нет.

Его глубокое, ровное дыхание на мгновение стало поверхностным и менее регулярным. Без сомнения, ему было так же трудно удивить Сосию, как и ей удивить его. Она время от времени угрожала завести любовника. Он не поверил ей и не воспринял ее всерьез. Он не думал, что она ищет разнообразия, как и он.

Месть? Это может быть совсем другая история. Он слишком хорошо знал, что это может быть.

Но она не могла больше хранить это в секрете в переполненном мире дворца, чем он. Слуги всегда болтали. Это могло занять некоторое время, но это всегда случалось. Он никогда не слышал ничего, что заставило бы его подумать, что она делает что-то подобное.

Тоже хорошо. Она была зла на него. Он был бы зол на нее гораздо больше. Возможно, это было бы несправедливо. Ему было все равно. Именно так он бы себя чувствовал.

Еще один ребенок? Он улыбнулся и зевнул, на этот раз искренне. Еще один ребенок был бы не так уж плох, особенно если бы это был мальчик. Он снова зевнул. Если бы у него был еще один сын, как бы он назвал его? Он заснул, прежде чем нашел имя, которое ему понравилось.

Грас настороженно следил за Орталисом. Если его сын собирался проявить признаки заговора, то наличие Маринуса для заговора могло бы подтолкнуть его к этому. Но он казался не более чем новоиспеченным отцом, обрадованным рождением сына. Может быть, я недооценил его, подумал Грас. Или, может быть, он просто хитрее, чем я предполагал.

Каждый день, который проходил без вестей о бедах с юга, без вестей о море или другом стихийном бедствии, которое могло быть не таким уж естественным, казался королю триумфом. Он смел надеяться, что Изгнанный был настолько ослаблен всем, что пошло не так с ним в последнее время, что он не мог нанести Аворнису ответный удар, как сделал бы несколькими годами ранее. Грас на самом деле не верил в это, но смел надеяться. Надежда тоже означала прогресс.

Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что Ланиус и Сосия помирились. Ни его зять, ни его дочь много не говорили об этом, но их манера общения друг с другом говорила громче, чем могли бы выразить слова. Грас подозревал, что прибытие Маринуса во многом связано с этим, но какова бы ни была причина, он надеялся, что это продлится. И так будет продолжаться — пока Ланиус не найдет привлекательной другую служанку, и Сосия не узнает об этом. Грас не знал, что он мог с этим поделать. Видеть неприятности впереди не всегда означало видеть какой-либо способ остановить их.

У Граса была такая мысль к югу от Стуры, когда Отус забрал свою женщину из деревни освобожденных рабов и решил привезти ее в город Аворнис. Король ничего не имел против Фульки, который казался достаточно милым и очень способным. Он также ничего не имел против Калипты, с которой подружился Отус, пока Фулька оставался рабом. И сам Отус был тверд, как день был долог. Но когда одна из его женщин узнала о другой…

Когда это произошло, для Отуса это оказалось так же тяжело, как и для любого другого, чьи две женщины внезапно обнаружили, что ни одна из них не была его единственной женщиной. Многие люди в подобной неразберихе потеряли бы их обоих. Отус этого не сделал. В то время как Калипт, раздраженно швыряя посуду, удалился, Фулька остался рядом с ним. Но она тоже была в ярости.

"Что я должен был делать, ваше величество?" Жалобно спросил Отус после того, как тарелки перестали летать. "Должен ли я был вести себя как мертвец, находясь далеко от Фульки и думая, что больше никогда ее не увижу?" Как только я узнал, что ее освободили, и нашел ее, должен ли я был притвориться, что никогда ее не знал?"

"Я полагаю, что нет, и я полагаю, что нет". Грас ответил на каждый вопрос по очереди. "Но я не думал, что ты сможешь сохранить их обоих, как только они узнают друг о друге. Обычно все происходит не так."