И разве его отец не подлизывался к Ланиусу изо всех сил? Это тоже было правдой — во всяком случае, правдой с точки зрения Орталиса. Его отец относился к Ланиусу больше как к сыну, чем к собственному законному отпрыску.

Теперь у меня есть собственный сын, подумал Орталис. Любой, кто думает, что не наденет корону — носите ее после меня, клянусь богами! — лучше подумайте еще раз.

Голубой драгоценный камень, венчавший Скипетр Милосердия, сверкал на солнце. Он привлек к нему все взгляды, включая Орталиса. Мне все равно, важно это или нет, сказал он себе. Если они думают, что это так, они должны отдать мне часть этого. Они должны, но они не будут, потому что хотят сохранить все это при себе.

Действительно ли это был его собственный голос в его голове, или это был Голос? Он не был уверен, так или иначе. На самом деле это не имело значения. Его голос и тот Голос говорили одно и то же.

Казалось, прошла вечность, и после остановки в соборе, казалось бы, без веской причины, процессия наконец вернулась во дворец. Орталис со вздохом облегчения соскользнул с лошади. Он был рад позволить конюху увести животное.

Люди продолжали придавать большое значение его отцу и Ланиусу. Никто не обращал на него никакого внимания. С таким же успехом его могло бы и не существовать. Его отец, вероятно, был бы счастливее, если бы его не было.

Ну, во всяком случае, у него все еще были друзья. Такие времена, как этот, показали ему, кто они такие. Капитан стражи по имени Серинус подошел к нему и сказал: "Довольно модное шоу — если тебе вообще нравятся подобные вещи".

Орталис скорчил гримасу. "Только между нами, я мог бы прожить без него".

"Держу пари, вы могли бы, ваше высочество", - сочувственно сказал Серинус. "Они когда-нибудь уделяли вам то внимание, которого вы заслуживаете? Мне так не кажется. Вряд ли это кажется правильным ".

"Конечно, нет". Другой друг Орталиса, лейтенант по имени Гигис, подошел как раз вовремя, чтобы услышать, как Серин заканчивает.

"Вопрос в том, что мы можем с этим поделать?" Сказал Орталис. Все трое склонили головы друг к другу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Король Грас восседал на Алмазном троне, Держа Скипетр Милосердия в правой руке. Когда он положил руку на подлокотник трона, основание Скипетра идеально вписалось в небольшое углубление там. Он улыбнулся про себя. Он замечал это уныние и раньше, но никогда по-настоящему не задумывался о том, почему оно появилось у трона.

По центральному проходу тронного зала к нему шел большой, дородный Фервинг по имени Гримоальд. У него было жесткое, румяное лицо, густая, седеющая рыжевато-коричневая борода и седеющие рыжевато-коричневые волосы, заплетенные сзади в косу, которая ни в малейшей степени не выглядела женственной. В сочетании с курткой из волчьей шкуры, которую он носил, он был почти так же похож на зверя, как и на человека.

Королевские гвардейцы перед троном, должно быть, подумали то же самое, потому что они ощетинились, как собаки, почуявшие волка. Гримоальд, однако, сделал вид, что не заметил этого. Он низко поклонился Грасу. На хорошем аворнийском, хотя и с гортанным акцентом, он сказал: "Ваше величество, я привез вам приветствия и поздравления от моего господина, короля Берто Фервингийского".

"Я всегда рад получать приветствия короля Берто, и я посылаю ему свои собственные", - ответил Грас. "Я также счастлив, что его королевство и мое так долго жили бок о бок в мире, и я надеюсь, что они будут жить в мире еще много лет".

Он имел в виду каждое слово из этого. Отец Берто подошел слишком близко к завоеванию Аворниса. Королю Дагиперту также почти удалось женить Ланиуса на своей дочери, что оставило бы ему доминирующее влияние в королевстве, а его внуку, если бы он у него был, вероятно, королю Аворниса и Фервингии. Берто, однако, был миролюбив и набожен по натуре — доказательство, если требовались доказательства, того, что сыновья часто сильно отличались от своих отцов.

Посол Берто снова поклонился. "Вы великодушны, ваше величество. Мой повелитель послал меня сюда, как только до него дошла весть о том, что Скипетр Милосердия вернулся в город Аворнис после своего, э-э, долгого отсутствия. Я вижу, новости были правдой." Он уставился на Скипетр с плохо скрываемым удивлением. Его глаза были голубыми, хотя и далеко не такими голубыми, как драгоценный камень, украшающий талисман.

"Да, это правда", - согласился Грас. "Король Ланиус и я оба сделали все, что могли, чтобы вывезти Скипетр из Йозгата. Между нами говоря, нам удалось". Он мог бы похвастаться своими собственными достижениями. Он мог бы, да, если бы не держал в руках Скипетр Милосердия. Оно не одобряло хвастовства, по крайней мере, в вопросах, связанных с ним.

Даже его скромности было достаточно, чтобы произвести впечатление на Гримоальда. "Его Величество, король Берто, хочет попросить вас об одолжении, если ваша доброта простирается так далеко", - сказал Фервинг.

"Я хотел бы услышать это первым", - сказал Грас. Он был рад обнаружить, что Скипетр не помешал ему быть обычно осторожным.

"Конечно", - сказал посланник. "Мой король интересуется, будут ли ему рады, если он совершит паломничество сюда, чтобы увидеть Скипетр Милосердия своими глазами".