Он мог бы говорить о девушке на грани женственности. Грас окинул взглядом долину, по которой протекал ручей. У него было по крайней мере столько же опыта в оценке подобных вещей, сколько и у его генерала. Он кивнул более чем неохотно. "Что ж, в этом ты, вероятно, прав".

"Тогда давай остановимся на этом, если мы собираемся останавливаться", - сказал Гирундо. "В противном случае ты можешь решить вообще не останавливаться".

Грас не хотел останавливаться. Он хотел продолжить путь к Йозгату. Знание того, что это непрактично, не заставляло его хотеть этого меньше.

Твои глаза больше, чем твой живот? Лучше бы им не быть такими, строго сказал он себе. "Хорошо", - сказал он. "Мы разместим гарнизон на этой линии и отправимся домой".

"Благодарю вас, ваше величество", - сказал Гирундо. "Это правильный поступок. Изгнанный был бы благодарен вам за то, что вы продолжаете".

Вернется ли он? В этом заключался вопрос — или, во всяком случае, один из вопросов. Изгнанный веками мучил Аворниса через Ментеше. Однако кочевники оставались людьми со своей собственной волей; они не были рабами. И теперь они были оружием, которое сломалось в руках Изгнанного. После смерти принца Улаша его сыновья больше заботились о том, чтобы сражаться друг с другом за его трон, чем о набегах к северу от Стуры. А Коркут и Санджар продолжали преследовать друг друга, несмотря на наступление аворнийцев к югу от реки.

Если бы они продолжали в том же духе, у них не осталось бы княжества, которым они могли бы править, даже после того, как один из них, наконец, выиграл свою гражданскую войну. Казалось, ни одного принца это не волновало. Победить брата было важнее для них обоих, чем дать отпор захватчику. Грас презирал бы их больше, если бы не знал многих аворнийцев, которые думали так же.

В Арголидских горах к югу от Йозгата, где он обитал с тех пор, как был низвергнут с небес, Изгнанный, должно быть, был вне себя от ярости. Какие сны он посылал нелюбящим детям Улаша? После того, как Грас увидел больше таких снов, чем хотел вспомнить, он почти пожалел Коркута и Санджара. Никто, даже принц Ментеше, не заслуживал такого внимания.

Король снова посмотрел на юг. Дымка и облака пока скрывали горы. Если изгнанный бог не мог использовать Ментеше, как он привык делать в былые дни, как он мог нанести удар по Аворнису?

Погода была одним из очевидных орудий. Изгнанный поразил Аворнис по крайней мере одной ужасной зимой в недавнем прошлом. Он пытался заставить столицу голодать — пытался и потерпел неудачу. Вероятно, из-за того, что он потерпел неудачу, он не решался использовать эту уловку с тех пор. Но это все еще оставалось не только возможным, но и опасным, смертельно опасным. Ни один обычный волшебник не мог многое сделать с погодой, ни к добру, ни ко злу; это было выше сил простого человека. Такие ограничения мало что значили для Изгнанного, который не был ни обычным волшебником, ни простым смертным.

Ланиус проделал хорошую работу по созданию дополнительных запасов зерна перед наступлением этой суровой зимы. Грас подумал, что было бы разумно сделать то же самое снова. Предположим, что Изгнанный не захотел повторяться. Что еще он мог бы сделать?

Чувствуя, что его собственное воображение подводит, Грас огляделся в поисках Птероклса. Когда он не увидел колдуна поблизости, он послал всадников выследить его. Вскоре подъехал Птероклс на своем муле. "Что я могу для вас сделать, ваше величество?" он спросил.

"Отойди со мной немного в сторону". Король ускакал, пока никто не смог услышать, что он и волшебник хотели сказать друг другу. Птероклс последовал за ним. Королевские стражники расположились так, чтобы никто не приблизился к ним двоим. Грас сказал: "Если бы ты был Изгнанным, что бы ты сейчас сделал с Аворнисом?"

"Зачем спрашивать меня?" Сказал Птероклс, его возмущение, по крайней мере частично, было искренним.

"Потому что, что бы он ни сделал, это, вероятно, будет сделано с помощью магии", - ответил Грас. "Кто здесь знает о магии больше тебя? Лучше бы ответом был "никто", иначе я доверяю не тому человеку ".

Пожатие плеч волшебника было совершенно фаталистическим. "Я ничего не могу вам сказать об этом, ваше величество. Все, что я могу вам сказать, это то, что Изгнанный заметил кое-что из того, что я сделал, и он решил, что я ему не нравлюсь ". Он развел руками ладонями вверх. "Это действительно почти все. Поверьте мне, он знает обо мне больше, чем я о нем ".

Грас снова посмотрел на юг. Неохотно он обнаружил, что кивает. Он также почувствовал тщетность попыток перехитрить существо, которое намного старше, намного мудрее и намного сильнее его. "Все в порядке". Он объяснил свои собственные рассуждения, такими, какими они были, и продолжил: "Итак, я пытался выяснить, что он мог бы сделать, если бы не решил устроить нам еще одну суровую зиму, или, может быть, что он мог бы сделать вдобавок к еще одной суровой зиме".

"А. Понятно. Что ж, в этом больше смысла, чем спрашивать, что бы я сделал, если бы был Изгнанным". Голос Птероклса был резким. "Скажем так..." Он не смотрел на юг. Он поднял глаза к небесам, его взгляд был устремлен вдаль. Просил ли он богов о руководстве, или он просто делал свои собственные расчеты, как это делает человек? Грас не мог сказать и не хотел спрашивать. Наконец, волшебник вышел из задумчивости. "Голод. Болезнь. Огонь. Страх", - сказал он. "Мне кажется, это оружие, которое у него есть. Какое из них он будет использовать? Как он будет им пользоваться? Будет ли он использовать больше одного?" Он пожал плечами. "Я не знаю. У меня нет способа узнать. Я полагаю, что в скором времени мы это выясним ".