Когда я сел в самолет, то не ощущал сильной тревоги.

Пытаясь доказать себе, что все в порядке, я даже поздоровался со своим соседом. (Полагаю, он никак не отреагировал, поскольку не понял, зачем я поздоровался, но мне было приятно сознавать, что мои чувства наконец оставили меня в покое и позволили контактировать с окружающим миром.)

Я открыл книгу, которая была у меня с собой, и начал читать, но не мог сосредоточиться.

Мои чувства все еще давали о себе знать.

Я закрыл глаза и положил руку на область слева от сердца.

Принялся наблюдать за происходящим внутри меня.

Мое сердце билось все сильнее. Ему было не по себе, словно вот-вот случится что-то ужасное.

Я полностью отключился от внешнего мира и сконцентрировался на ощущениях в своем сердце.

Оно не сжималось, как раньше, но страх все еще оставался в нем.

Я не ощущал ни жжения, ни укола иглы, но оно явно нервничало.

Мое подсознание, которое управляло мной годами, как будто впервые было готово мне подчиниться. Оно колебалось: сдаваться или нет. Подсознание еще не доверяло мне полностью. Я обратился к нему:

– Ну, давай же, доверься мне.

– Не могу.

– Почему?

– Это ново для меня, и я боюсь.

Я не мог полностью отпустить свои чувства, и это огорчало меня.

Неумение отпускать себя и свои чувства – результат того, что в детстве между матерью и ребенком не была сформирована достаточно надежная привязанность. Но я всегда думал, что у нас с матерью надежная привязанность.

Это открытие так расстроило меня, что на глаза навернулись слезы.

Внезапно мной овладела печаль, которую я не мог объяснить.

Из-за этой печали я стал терять контроль над чувствами.

Я начал ощущать беспокойство.

Мне захотелось встать с места.

Я встал, но не успокоился.

Когда мне в голову вдруг пришла мысль «А не выйти ли мне из самолета?», сознание прояснилось.

Это была игра подсознания.

На этот раз чувства, чтобы овладеть телом, действовали не через давление и боль, а через печаль.

Эта печаль была такой пронзительной и реальной и настолько поглотила меня, что я забыл о намерении восстановить свои чувства.

И по мере усиления печали я терял контроль над эмоциями.

Я забыл, что изо всех сил стараюсь избавиться от аэрофобии и именно с этой целью сел в самолет. Сам того не замечая, я позволил печали распространиться по всему телу.

Между тем главный принцип самовосстановления: «Не поддаваться каким бы то ни было чувствам и эмоциям».

Печаль подкралась незаметно, потому что я был сфокусирован на тревоге.

Иными словами, я закрыл дверь для тревоги, но другое чувство забралось в окно и собиралось захватить меня в плен.

Да, оно выглядело безобидным. Но результат может оказаться вовсе не безобидным.

Подсознание намеревалось достичь своей цели любой ценой: как только я потеряю власть над своими чувствами, оно снова придавит меня к креслу. Потому что оно все еще ощущало тревогу. Чтобы возобладать надо мной, подсознанию нужно было сломить мою волю, и оно сделало это при помощи воспоминания, пришедшего мне в голову.

Хотя я прекрасно знал, что чувства могут использовать разум, я столкнулся с этим впервые. Но я не позволю им овладеть мной.

И я не позволил. Я стал наблюдать, как печаль распространяется в сердце.

Тонкой, сладкой болью печаль растекалась по моему сердцу. Не было ни давления, ни стеснения. Только уровень энергии заметно снижался.

Здесь нужно сделать важное замечание. Когда вы пытаетесь углубиться в свои чувства и следить за ощущениями, нужно руководствоваться следующими правилами:

1. Не охать и не сокрушаться.

2. Ни в коем случае не поддаваться чувствам – печали, гневу, ненависти, боли и т. д.

3. Не нужно искать причину испытываемых чувств.

4. Не стоит пренебрегать чувством, говоря что-то вроде: «Ну и пусть, все это ерунда».

5. Не следует позволять ощущениям, связанным с испытываемыми чувствами, распространяться по телу.

6. Нельзя позволять одному чувству превращаться в другое.

У меня возникла проблема с правилом 6. Сначала я испытывал легкое чувство тревоги, но, когда ему не удалось захватить мое тело, подсознание попыталось сделать это через другое чувство – печаль. Это произошло потому, что я был сфокусирован на преодолении аэрофобии и сопротивлялся тревоге, но не печали.