А наутро Сергей хмуро, слишком хмуро молчал.

Наверное, вынося мусор на улицу, успел позвонить не только дежурному в отделение, но и жене. Прежде чем заставить Варю встать и одеться, он успел принять душ, прибраться и вымыть посуду, а потом тщательно осмотреть квартиру — менты следов не оставляют. Затем отправил любовницу на такси к матери, где находилась в те дни маленькая Анюта.

Только вот Варя напрочь забыла: рассказала ли она ему про всё, что с ней ещё приключилось, сказала ли полуправду или же ей это просто приснилось? Привиделись утробные безудержные рыдания, пустые и злые, подернутые водочной мутью глаза не любовника — а просто чужого мужа…

Теперь же новый неспокойный октябрь привел ее в столицу, откуда ей необходимо взять след, идущий назад, к предкам и… куда-то еще. Пробежав то, что было милостиво выделено ей свыше на карьеру, Никитина и семью, она возвращалась туда, где, без сомнения, уже не раз бывала когда-то.

Там была смерть и была невыносимая, напрасная жестокость.

Но также была любовь. Там она проживала свои земные часы на полную катушку…

Расположившись в крошечном уютном гостиничном номере, Самоварова вышла с Лаврентием на короткую прогулку. В кафе, после пережитого в поезде, идти окончательно расхотелось, а вожделенный еще вчера бокал шампанского она уже без прежнего радостного предвкушения решила выпить в буфете театра.

Взяв на рецепции пару бутылок воды, Варвара Сергеевна вернулась в номер. В сумочке лежала шоколадка, в номере была кофемашина. Наскоро перекусив, она покормила пса и отправилась в душ. Взглянув на часы, поняла, что времени до похода в театр еще предостаточно.

Почувствовав резко навалившуюся после длинной дороги усталость, решила немного вздремнуть. Лаврентий без спроса запрыгнул на кровать и тут же свернулся калачиком у нее в ногах.

Весна уверенно захватывала пространство. Сосульки, висевшие на стыке хлипкой крыши и выкрашенной в казенный зеленый цвет стены, стремительно таяли. Гул проснувшегося от спячки, оживающего под солнечными лучами густого леса перекрывала непрерывная капель.

Васин младенец где-то на краю деревеньки напитывался материным молоком, а пустобрех-щенок, оторвавшись от соска, резвился во дворе, вызывая улыбку на хмурых, заскорузлых от ветра и тяжелой работы лицах охранников.

Столица насчёт «особенного» заключенного так и молчала.

Дежурный, оправдываясь за какие-то неведомые силы, объяснял, что телеграммы в связи с постоянными перебоями доходят до столичного начальства по принципу рулетки — и по этой причине по каким-то вопросам отвечают сразу, по каким-то ответов нет.

Варвара Сергеевна мучительно хотела вернуться в свое настоящее, но это было ей неподвластно.

— Возвратимся к нашему делу, — наугад вытащив из груды папок одну, она не без труда развязала тугой серый бант. — Где, когда и как, при каких обстоятельствах вы убили ту женщину?

Раскрыв папку, она демонстративно небрежно перебирала документы из дела какого-то Остапчука, задержанного, а затем этапированного (как усела она прочесть) в столицу за серию разбойных нападений.

— Я ее не убивал, — разглядывая щербатый грязный пол, помотал головой незнакомец.

— В прошлый раз вы сказали, что вас подставили… Кто и зачем, по вашему мнению, это сделал?

— Те, кто хотел от меня избавиться.

— Фамилии.

— Это ваша работа, — невозмутимо отвечал он, — выяснять фамилии.

— Выходит, вас слили. Какие-то могущественные силы, с которыми вы мутили темные делишки, взяли и слили, — шутейным тоном опытного следака, который часто действовал эффективнее откровенного «наезда», продолжала она.

— Выходит так.

— Вы вступили с убитой в половую связь?

— Я не хочу об этом рассказывать. Вам.

— Ну… ежели вы так воспитаны, что вам неловко об этом говорить с женщиной, мы можем предоставить вам следователя-мужчину, — даже не представляя, есть ли в этом здании еще хоть один следователь, пожала плечами Самоварова.

— Мы… Как же вы любите это ваше «мы». Я очень хочу с вами говорить! — Незнакомец поднял голову и посмотрел на нее в упор. — Вы даже не представляете, насколько это для меня важно. Но не на эту тему.

— Так… И на чем же мы в прошлый раз остановились?

— На том, что вы все еще не замужем.

И хотя она точно знала, что это не так, что где-то «там», где много воздуха и солнца, у нее есть стабильность и любовь, она невольно принимала чужие правила игры, понимая, что в этом пространстве играют почти безо всяких правил.

— Хорошо. Пусть так. Я не замужем. Какое это имеет отношение к вашему делу?