В читальный зал вышла служащая архива: высокая, худощавая, с пучком седых волос — и принялась выкрикивать фамилии тех, чьи личные дела только что прибыли из хранилища. Наконец прозвучало даже на слух казавшееся почти нереальным: «Самоваров Егор Константинович!»

Подскочив и осторожно взяв как сокровище пухлую папку, Самоварова расположилась за столом в глубине читального зала. Открыв папку, не поверила глазам.

Единственная запись в листе запроса по делу, прикрепленного перед титульным листом, свидетельствовала о том, что дело деда запрашивали лишь раз, но зато в августе этого года! «В. Самоварова» — стояла в положенной графе торопливая и неразборчивая подпись; в скобках фамилия и инициалы были указаны печатными буквами.

На первый взгляд, это выглядело как детская проделка, но, разглядев хорошенько через лупу мобильного печатные буквы, Варвара Сергеевна сделала вывод, что выводил их и небрежно расписывался вполне взрослый человек. К тому же ребенка бы сюда не пустили.

Дождавшись, пока сотрудница архива, следившая за тем, чтобы посетители не копировали без разрешения документы из личных дел, приблизилась к ее столу, взбудораженная Варвара Сергеевна обратилась к ней с вопросом:

— Не подскажете, сколько сотрудников работает в читальном зале?

— Зачем вам это?

— Просто любопытно. — Варвара Сергеевна указательным пальцем элегантно поправила на носу очки.

Этот жест она вчера подсмотрела у Матросовой.

— Тоже сценарий сериала пишете? Или книгу? — сотрудница глядела на нее с недоверием человека, привыкшего упорядочивать только исчисляемые единицы. Такие не терпят праздного любопытства.

— А что, приходят те, кто пишет? — не сдавалась Самоварова.

— Случается. Запрашивают дела родственников, потом описывают где-то то, что здесь у нас происходит, — сухо поделилась женщина. — Половину выдумывают.

— Разве это плохо? В смысле что интересуются делами своих родственников?

— Я не сказала, что плохо. Но в последние месяцы просто наплыв. Мы не успеваем отвечать на телефонные звонки и выдавать дела, так вдруг всем понадобилось составлять свои семейные древа. Это теперь модно. Едут буквально со всей страны, как прорвало! Так и подмывает спросить: раньше-то где вы были?

— Так сколько сотрудников читального зала помогают таким же поздно спохватившимся, как я? — виновато спросила Самоварова.

— Я и моя коллега, — оглядев ее повнимательней, смягчила голос служащая.

— Тогда, возможно, вы помните, кто уже запрашивал это дело в минувшем августе?

— Вы издеваетесь?

— Нет. Скорее взываю о помощи. Я тоже из другого города приехала, специально для того, чтобы попасть сюда.

Нависнув над Самоваровой, женщина по-хозяйски перевернула дело и поглядела на обложку.

— Редкая у вас фамилия. Хоть и русская. Да, я ее помню. Неужели ваша родственница не поделилась с вами полученными сведениями? — пожала плечами женщина. — Она заказывала переснятие страниц, приходила два раза, сначала, как вы, на ознакомление, затем на съемку, отсняла, кажется, только пару листов.

— Родственница?! — изумилась Самоварова. — Может быть, волонтер? Сейчас много фондов памяти тех, кто воевал во Вторую мировую.

— И волонтер, и однофамилица? Это из области фантастики.

— Действительно, — растерянно кивнула Варвара Сергеевна. — И как же она выглядела?

— Довольно молодая женщина. Как пацанка одета, но, признаться, очень вежливая.

Описание было странным, а слово «пацанка» к всегда нарядной и накрашенной в классическом стиле Аньке (предположим, рискнувшей подделать подпись матери) совершенно не подходило.

— Это не может быть ошибкой?

— Нет. Вы же сами видите отметку на листе.

— Есть возможность узнать полное имя?

На лице женщины отразилось недоумение.

— Вы меня извините, но это конфиденциальная информация. — Она сдвинула тонкие и редкие, подкрашенные коричневым брови и на несколько секунд задумалась. — Она имела право получить дело на руки! — прозвучал уверенный ответ.

— Но вы ведь сказали мне почти все! Пожалуйста, скажите имя. Может быть, это моя дочь.

Такая вероятность была ничтожна, но все же от Аньки, по крайней мере той, какой она была до рождения ребенка, можно было ожидать нестандартного поступка.

Вот только зачем скрывать… Уесть при случае хотела?

Но эта тема — не повод для самоутверждения.

— Вы не помните, как зовут вашу дочь?

— Вы издеваетесь?! — в свою очередь фыркнула Самоварова.

Поглядев на нее то ли сочувственно, то ли осуждающе (за толстыми линзами очков было не разобрать) сотрудница архива слишком шустро для своего солидного возраста крутанулась на низеньких каблучках.